Смерть на двоих - Татьяна Смирнова Страница 62

– Что? – переспросила Кэти.

– Я должна оставить вас ненадолго. Присмотри за господином, – повторила женщина.

– Оставить? – Кэти испуганно привстала. – Куда ты? Зачем?

– Попытаюсь добыть нам какую-нибудь еду и, может быть, одежду.

– Добыть… то есть украсть? – снова переспросила Кэти.

Лайла пожала плечами:

– Предпочитаешь умереть с голоду?

– Но… может быть, можно попросить.

– Может быть, так и придется сделать. Но потом. Не сейчас. Пока на нас эта одежда, нам нельзя никому попадаться на глаза.

– А… что случится? – изумилась Кэти.

– Посмотри вокруг, глупая девочка, – Лайла повела рукой, – что ты видишь?

– Деревья, – все еще не понимая, ответила Кэти, – и что?

– А за деревьями?

Кэти посмотрела в том направлении, куда указывала сильная, загорелая рука Лайлы, унизанная браслетами. И ахнула с невольным восхищением. На горизонте вздымали свои вершины величественные горные громады. Кэти, выросшая на северном побережье Англии, никогда не видела, как земля тянется к небу. Самые высокие пики были белы от снега, а внизу зеленели оливковые и апельсиновые рощи.

– Какая красота, – шепотом произнесла она.

– Да… красота, – повторила Лайла с насмешкой в голосе, – ты, видно, никогда здесь не была.

– А что здесь такое? По твоему лицу можно подумать, что в этих горах живет дракон.

– Если бы, – вздохнула Лайла. – Случись выбирать, мы бы выбрали дракона, путь даже семиглавого и огнедышащего … Это Пиренейские горы. За ними лежит Франция, где мы могли бы найти приют, пищу и помощь. Думаю, там до сих пор живут мои родители.

– Твои родители? – поразилась Кэти. – Так ты не турчанка?

– Я родом из Оша. Мой отец – портной. У меня пятеро братьев и две сестры. Но я уже давно ничего о них не слышала.

– Не понимаю…

– Все просто. Я была очень красива. Очень. Отец надеялся, что меня посватает какой-нибудь богатый горожанин, но Бог распорядился иначе. Меня украли разбойники и продали пиратам. Потом я оказалась на невольничьем рынке, и меня купил господин Мехраб, – Лайла бросила в сторону супруга взгляд, полный нежности. – Он оказался хорошим господином. Я ни в чем не знала нужды. А когда я родила сына и стала первой женой… – она вздохнула, – до сих пор содрогаюсь при мысли, что могло быть иначе. Трех девушек, которых везли на одном корабле со мной, купил старый мерзавец Камал, который уже ничего не мог… Конечно, они не сумели оживить его мужскую суть, ведь ему было уже лет сто! В наказание за то, что они не угодили господину, он замучил их насмерть.

– Какой ужас, – ахнула Кэти, – но куда же смотрел судья?

– Судья? – горько переспросила Лайла. – Раб – собственность господина. Он может сделать с ним все, что захочет. Закон будет на его стороне.

– Значит, это неправильный закон!

– Только не скажи этого при господине, – предостерегла Лайла, – впрочем, даже если скажешь, он не поймет. Он так и не сумел выучить язык моей родины.

После недолгого молчания Кэти подняла на Лайлу внимательные глаза.

– Значит, у тебя было другое имя?

– Ах, да… И, похоже, настало время его вспомнить. Его и многое другое. Нам повезло, что ты так хорошо говоришь по-французски. Только некоторые звуки произносишь не совсем правильно… но я с тобой позанимаюсь, и все получится. Ты – Китти, здесь ничего менять не нужно, хорошее имя для француженки. Тебя назвали в честь святой Катерины. Я – Николь. Он – Жан-Пьер. Мы – твои родители, понятно?

– Понятно, – кивнула Кэти, – чего тут непонятного. Только как Жан-Пьер умудрился родиться и вырасти во Франции, не зная французского?

– Господь в своей неизреченной милости отнял у моего супруга и твоего отца дар слуха и речи, – с напускным благочестием проговорила Лайла-Николь, опустив глаза долу.

– Умно, – кивнула Кэти, – но зачем все это? Почему не сказать все как есть? Мы ведь всего-навсего жертвы.

– Это Испания, – произнесла Лайла таким тоном, словно объяснила все сразу.

– И что? – не поняла Кэти.

– Здесь не стоит быть ни мусульманином, ни протестантом. Таких, как мы, тут жгут на кострах. Любая ошибка может стоить нам жизни. Так что, прошу тебя – не ошибайся.

Лайла… вернее, Николь направилась в сторону оливковой рощи, оставив Кэти в тяжелых раздумьях. Господин Мехраб спокойно спал, и Кэти невольно позавидовала ему. «Сжигают на кострах», надо же… Впрочем, чему удивляться?

Бросив напоследок беспокойный взгляд на мужа и ободряющий – на Кэти, Лайла с грацией дикой кошки поспешила по тропе, ведущей вверх, вдоль зеленых стен, что террасами забирались в гору. Вскоре даже ее яркое одеяние перестало мелькать в густой листве. А шаги женщины Кэти перестала слышать гораздо раньше.

Она осталась одна. Господин Мехраб не в счет, даже если он придет в себя. Все равно они с турком не понимали друг друга.

Напившись воды из родника, Кэти почувствовала голод и с сожалением вспомнила все те незнакомые, острые яства, которые так упорно отталкивала на корабле. Сейчас бы ей сюда одно из тех аппетитно пахнущих блюд, она бы умяла его за обе щеки и даже не спросила из чего оно сделано… не говоря уже о том, чтобы протестовать против отсутствия вилки. Зачем вилка, когда есть пальцы?

Одежда… Ну, одеждой это можно было назвать весьма условно, даже когда оно было новым и целым. Свободный корсаж, не стягивающий грудь, но не оставляющий ни малейшего шанса фантазии – все на виду, и легкие, почти невесомые широкие «шальвары», созданные скорее чтобы показать ноги, чем чтобы их укрыть. Будто мало этого – еще и с разрезами по бокам, чтобы уж совсем не приходилось ни о чем догадываться. Так сказать: товар – лицом. А поверх всего этого – черная плотная накидка, через которую не проникали даже лучи солнца, не то что нескромные взгляды. Ночью в ней было холодно, а днем – нестерпимо душно.

Мягкие остроносые тапочки без задников, очень удобные для ходьбы по коврам, во время их сумасшедшего бегства, конечно, пропали.

Кэти с сомнением оглядела свои ступни. Так она далеко не уйдет. Да и на лошади ехать не сможет. Невелико удовольствие – босая нога в стремени.

Уйдя в размышления, девушка не заметила, как задремала, разморенная благостным теплом.

Проснулась она внезапно, словно ее толкнули, и несколько мгновений не могла понять, откуда взялся этот внезапный страх, почти паника. Наконец сознание скинуло дрему, и Кэти сообразила, что слышит голоса. Совсем рядом. Грубые мужские голоса, низкий смех – их было много, и они приближались.

«Таких, как мы, здесь жгут на кострах…»

Кэти вскочила и торопливо огляделась. Тропинка уходила вниз и, круто поворачивая, терялась в зарослях тамариска. Не помня себя от страха, она неловко подхватила турка под мышки и поволокла прочь, не слишком заботясь об удобстве раненого. В другое время она бы в одиночку, наверное, даже не смогла приподнять крупного, тяжелого мужчину. Даже вдвоем с Лайлой это было нелегко. Но тут ужас упятерил ее силы, и Кэти почти кувырком скатилась вниз, в кусты, последним судорожным усилием подтягивая турка. Успеет ли подняться трава?