«Отпуска нет на войне». Большая Игра «попаданца» - Сергей Бузинин Страница 62

– Кого не пустят? – возмущенно вскинулся Рой. – Меня? – И, сообразив, что речь идет не только о судьбе Дальмонта, но и о конских экскрементах, резко сбавил тон. – Да я и сам в таком разе туда не пойду. Дураков пусть в Теха… в Кейптауне ищут…

– Не переживай, дружище, – разводя спорщиков по сторонам, Бёрнхем направил свою лошадку в просвет между жеребцами едущих бок о бок друзей. – Все будет в порядке. Показания следственной комиссии я дал, сэру Робертсу про то, как все на самом дело было, рассказал. Его высокопревосходительство заверил меня, что возьмет заседание трибунала по делу Генри под свой контроль и проследит, чтобы справедливость восторжествовала.

– В том и загвоздка, – упрямо проворчал Паркер, отъезжая чуть в сторону. – Разная она у всех, справедливость-то.

– Майлз! – повернулся в седле Бёрнхем. – Я вот чего спросить хотел. А с чего это ты Роя в генеральское достоинство возвел? Только и слышно: твое высокопревосходительство то, твое высокопревосходительство это?..

– Дак я ж его за язык не тянул, – разминая затекшие суставы, с хрустом потянулся Митчелл. – Помнишь, чего он каптенармусу заявил, когда мы эту, – поморщившись с едва заметным презрением, коротышка потянул за лацкан мундир австралийской легкой кавалерии, – одежку получали? Хотя нет, ты тогда с Картрайтом в госпиталь к Хосту мотался.

Услышав, что сейчас речь зайдет об очередном казусе с его участием, Паркер открыл было рот, но передумал и, обреченно взмахнув рукой, повернул коня в хвост колонны, поближе к молчаливому Картрайту.

– Ну, так вот, – весело фыркнул Митчелл, провожая ретираду приятеля насмешливым взглядом. – Кладовщик одежку на лавку кидает, Рой каждую тряпку щупает и морщится: мундир неудобный, у штанов сукно дрянь, мол, в техасских салунах тряпки для полов в сто раз лучше… В общем, все как всегда: подушка – колючая, одеяло – кусачее. Я, конечно, в усы фыркаю, но пока стою – молчу. Тут каптер сержантские шевроны достает и отдает их нашему ворчуну. Рой их увидел и ка-а-ак подпрыгнет чуть не до потолка!

– И ничего я не прыгал, – обиженно шмыгнул носом так никуда и не уехавший Паркер. – Я его просто спросил… Вежливо…

– Ну, если это было вежливо, то я их величество королева Виктория! – расхохотался Митчелл и, игнорируя недовольное ворчание друга, продолжил: – Наш техасский рейнджер в нашивки пальцем тычет и визжит, как сто индейцев, мол, на кой хрен ему эти чайки?! Мол, коли он снизошел до службы в британской армии, англичане его не меньше чем капитаном сделать должны! Каптер на Роя, как на дитенка малого, взглянул, недоуменно плечиком пожал и спокойно, можно даже сказать, снисходительно ответил. Он, дескать, тоже такому афронту удивлен, потому как согласно документации Рой в нашей, американской стал быть, кавалерии всего лишь сержантом числился, и в армии Ее Величества его тоже враз сержантом сделали. Хотя он, каптенармус, такого замухрышку и рядовым бы не взял. Паркер, конечно, за револьвер. Я, конечно, – ему в лоб. Рой, конечно, с копыт и на пол. А кладовщик, словно такие концерты каждый день видит, стоит себе спокойненько, ус на палец накручивает и усмехается: чего ж Рой только на капитанском чине остановился? Надо было сразу генеральский мундир требовать. Видать, от удара по лбу у бузотера нашего в голове чуток прояснилось (а я всегда говорил, что револьверная рукоятка мозги похлеще сотни профессоров прочищает!), встал он, значит, на карачки, глаза в кучу собрал и блеет потихоньку, что генеральское шитье та еще неудобь. А как на ноги поднялся, так на него снова помутнение нашло. Стоит, губенку оттопырил и бурчит, что такому парню, как он, не в простые генералы надо, а сразу на место сэра Робертса. Только он иерархию (прям так без запинки и сказал!) чтит и на пост главнокомандующего пусть Фрэнк лезет. Чиф, мол, в школе учился, слова умные знает и читает без запинки…

Митчелл мельком взглянул на удрученную физиономию друга и, обращаясь к Бёрнхему, вновь расхохотался:

– Тут рядом с нами огромного умища человек едет, а ты еще удивляешься, чего это я его высокопревосходительством навеличиваю. Хотя да, какое ж он превосходительство? Гигант мысли, отец американской демократии, никак не меньше…

Сварт, пряча озорную улыбку в вислых усах, обронил вполголоса, что, как по нему, так Паркера немедля нужно сдать в аренду какому-нибудь балаганчику бродячих комедиантов. Потому как если тот столько времени умудрялся умело маскировать свой недюжинный интеллект под маской провинциального дурачка, то на актерских подмостках он принесет пользы куда больше, чем в главном штабе. Да и не возьмут Роя в штаб, там своих шутов девать некуда.

Бёрнхем, мысленно представив друга в генеральском мундире и шутовском колпаке, закатился от хохота. Следом за ним жизнерадостно заржали Майлз и Сварт. Видимо, представив себе ту же картину, что и Фрэнк, сдержанно хихикнул и сам виновник торжества. Правда, как-то неуверенно.

Неудержимое веселье охватило всех поголовно, и даже лошади, выслушав очередную сентенцию, дружно всхрапывали и одобрительно мотали головами. Едва лишь смех начинал понемногу утихать, как кто-нибудь, расцвечивая и без того фантасмагоричный образ Паркера вовсе уж гротескными красками, высказывал новое предположение и все начиналось по новой.

Однако все на свете имеет конец, а хорошее и вовсе заканчивается просто моментально. Так и сейчас.

Когда к компании, возмущенно кривясь и недовольно косясь на еще фыркающего Сварта, подъехал их нынешний проводник – заносчивый и нудный португалец Жуан Паулу Кристиану Родригеш Алмейда, смех стих сам по себе. Бёрнхем, вспомнив, как надменный португалец после третьей порции дрянного виски в армейской таверне напускал тумана и призрачно намекал о своей принадлежности чуть ли не к герцогской династии, сдавленно прыснул в кулак. Но запал уже прошел, и он, ожидая, чем его обрадует или огорошит проводник, замолчал.

– Тут вот оно что, хефе капитан, – простуженным голосом откашлялся Жуан Паулу. – Во-о-он за тем холмом, – проводник ткнул пальцем куда-то за линию горизонта, – фермочка одна есть. Миль пять еще до нее. Там, правда, буры живут, ну да то не беда. Мужчины все на войну ушли, на хозяйстве бабы да дети, может, пара-другая черных слуг. За жрачку не ручаюсь, но, по крайней мере, водой разживемся. Потому как если не на ферму, то до ближайшего водопоя нам еще миль двадцать тащиться.

Оборвав властным жестом радостные шепотки за спиной, Фрэнк ненадолго задумался. Секретность секретностью, но с другой стороны, чем быстрее они выполнят свою задачу, тем быстрее вернутся. А если удача будет к ним благосклонна, то в этот раз – без потерь. Женщины буров – те еще фемины, и отсутствие мужчин им не помеха. Так что, завидев группу всадников в ненавистной английской форме, пальнуть из дедовского «Ройера» в спину, а то и в лицо, дамы могут запросто. Но вода… Предыдущий попавшийся им колодец оказался наполовину засыпанным, и команда не смогла даже толком напоить коней, не говоря уже о людях. И даже, если обойдется без стрельбы, на что Фрэнк сильно надеялся, женщины могут сообщить о странных англичанах кому-либо из вездесущих коммандос. Кто-нибудь, вроде головорезов Старка, перевешал бы потенциальный источник опасности на деревьях, но он так не поступит даже под страхом немедленной смерти. Хорошо хоть неугомонный Паркер при поддержке Сварта за два дня до отъезда схлестнулся с этим отребьем в скоротечной и жесткой драке, изрядно проредив команду конкурентов, и их появления на горизонте можно было не опасаться. Пусть другие оставляют за собою только пепел и слезы, но не он. В его войне женщины и дети не участвуют. Убийство – это дело мужчин, удел женщины – дарить жизнь. Ну а что стреляют порой в спину… Так а ля герр, комм а ля герр.