Неопалимая - Маргарет Роджерсон Страница 62

– Он силен, – говорил Восставший, обращаясь больше к себе, чем ко мне. – Четвертый Порядок, конечно, но оскверненный Старой Магией… Монашка? – встревоженно окликнул он. – Что бы ты ни задумала сделать, не надо.

Все, что меня волновало, – это то, что порабощенный пришел за мной, а значит, всем, кто находится поблизости, угрожает опасность. У Чарльза не было при себе меча; Жан, даже если бы был вооружен, вряд ли пребывал в состоянии сражаться. И я не могла допустить, чтобы что-то случилось с Маргаритой. Поэтому резко оттолкнула ее руку.

– Мне нужно идти, – выдавила я и спрыгнула с навеса, ожесточенно сопротивляясь ее попыткам меня удержать.

– Монашка!

Я не ответила. Как только мои ботинки ударились о брусчатку, я стала продираться сквозь толпу, шныряя из стороны в сторону под непредсказуемым натиском тел. Я остановилась, чтобы дать нищему возможность заметить меня, желая, чтобы он последовал за мной. Затем натянула на лицо капюшон. Если мне удастся увести его с площади, то, возможно, я смогла бы сразиться с вселившимся в него духом так, чтобы никто не пострадал.

– Ты – худший сосуд из всех, что у меня были, – шипел Восставший.

Сначала мне показалось, что мой план сработал. Я бросила взгляд на нищего через плечо: он дергался и гримасничал, пробираясь по моему следу. Потом услышала крик.

– Скверна! – кричал кто-то. – Мертвые среди нас!

Словно по сигналу, вороны наконец поднялись в небо, проносясь над толпой ураганом бьющихся крыльев.

– Мертвые, мертвые, мертвые! – вторили крику их голоса.

Я резко остановилась, поскольку вокруг меня бушевала паника. Порабощенный замер посреди площади у статуи святой Агнес. Его налитые кровью глаза встретились с моими. Он схватил за запястье пробегающую мимо женщину, но тут же отпустил, как только она закричала и ее унесла прочь кипящая от ужаса толпа. Никто больше не мог разглядеть серебристый блеск, застилавший его глаза. Насколько знали эти люди, любой человек вокруг них мог оказаться одержимым; вся площадь могла быть заполнена духами.

Послание было ясно: порабощенный не купился на мою уловку. Он будет причинять людям боль, пока я не остановлюсь и не встречусь с ним лицом к лицу здесь. Что бы он из себя ни представлял, он был разумен или как минимум выполнял конкретные приказы Леандра.

Из-за воронов, заслонявших небо, трудно было разглядеть, что происходит на помосте, но похоже, священнослужители оказались в ловушке из-за толпы, перекрывшей лестницу. Сквозь мелькание черных крыльев я заметила, как кто-то выронил кадило, которое покатилось по доскам и ударилось об основание чучела, обдав одежды стоящих рядом священнослужителей искрами. Божественная судорожно захлопала по своему дымящемуся одеянию – и в этот момент Леандра подле нее не оказалось.

Я сжала кулаки. Пригнув голову, поспешила к нищему, который стоял, ожидая меня, пугающе неподвижный посреди творящегося хаоса.

– Подожди, – поспешно произнес Восставший. – Он хочет, чтобы ты сразилась с ним. Это ловушка. Цель заключается не в том, чтобы уничтожить мою реликвию, а в том, чтобы заставить тебя раскрыть свое присутствие Кругу.

– Тогда что же мне делать?

Мой голос заглушили пронзительные вопли воронов, но я знала, что Восставший услышал меня. Вопрос повис в воздухе без ответа. «Бежать. Оставить этих людей на произвол судьбы». По крайней мере, он не произнес этого вслух, потому что уже слишком хорошо знал меня.

Когда кто-то проковылял мимо, вцепившись в окровавленное лицо, порабощенный на мгновение пропал из виду. Мне следовало действовать быстро. Вперед, останавливая людей, чтобы заглянуть им в глаза, начали пробиваться солдаты. Во главе их стоял бронированный рыцарь, которым, как я надеялась, был капитан Энгерранд, а не член соборной стражи.

Я проталкивалась вперед, устремившись в противоположном бегущим мимо людям направлении. Но едва успела сделать несколько шагов, как в меня кто-то врезался, опрокинув на землю. Далее последовала дезориентирующая путаница из мельтешащих ног и стоптанных ботинок. Ухо начало гореть, кто-то на меня наступил. Восставший дернул меня назад с такой силой, что на мгновение показалось, он завладел моим телом. Я судорожно хватала воздух, словно всплывая из-под воды.

– Тебя могли убить! – рявкнул Восставший. – Сейчас люди представляют для тебя большую угрозу, нежели этот порабощенный.

– Помоги мне сразить его, – непоколебимо выдохнула я.

– Будь по-твоему, монашка. Подберись к нему как можно ближе. – В его голосе прозвучала горькая злость. – Надеяться, конечно, глупо, но пока священники отвлечены, они, возможно, не сумеют отличить мою силу от духа, завладевшего им.

Неважно, насколько он опасен, я должна попытаться. Если сумею вытащить духа из его укрытия, силы Круга смогут сразиться с ним. Божественная носила по крайней мере одну реликвию Четвертого Порядка, и ее не посвятили бы в сан, будь она неспособна воспользоваться ею.

Еще несколько шагов, и я прорвалась в небольшой расчищенный круг, образованный беснующейся толпой вокруг статуи Святой Агнес. Нищий стоял в ожидании. Как только я вновь оказалась в поле зрения порабощенного, его глаза закатились. Он уставился на меня сквозь мельтешащие фигуры воронов, белки налились кровью настолько, что в сумерках пылали алым. Затем он напружинился.

Под весом его худощавого, но жилистого тела я повалилась на мостовую; нищий с бешеной стремительностью вцепился в меня когтями, в движении, явно усиленном неестественной мощью духа. Его цепкие руки сомкнулись на моем горле и сдавили его. Я резко дернулась в сторону, и мы кувырком покатились по земле друг за другом под ноги бегущих мимо людей. Мое плечо задел чей-то ботинок, другой ударил по голове нищего. Его хватка ослабла настолько, что я сумела сделать болезненный, жгучий вдох. Лишь после этого сила Восставшего хлынула наружу – струйка по сравнению с обычным бурным потоком. Нищий упал, забившись в конвульсиях.

Вены на его лице вздулись, а рот распахнулся в беззвучном крике. Его губы отливали синевой, язык был фиолетовым и распухшим. Я обхватила его голову обеими руками, чтобы он не разбил себе череп о булыжники. Он смотрел на меня с ужасом, но я не понимала, был это его собственный страх или паника овладевшего им духа.

– Ты убиваешь его, – сказала я.

– Я делаю все, что в моих силах, – откликнулся Восставший, в голосе его слышалось напряжение.

Я с трудом сдержала резкий ответ, помня о том, что мои собственные руки ограничены в движениях. Я могла удержать меч, но не швейную иглу. Разрушительная сила Восставшего точно так же не была рассчитана на тонкие действия – но ради меня он пытался.

Нищий обмяк. Сначала я решила, что он умер. Затем его глаза затуманились серебристым светом. Ужас в них исчез, сменившись выражением холодного порицания.

– Предатель, – объявил он.