Сказка старого эльфийского замка - Анна Морецкая Страница 62

Да, некоторые из правителей находили ее, отдушину эту, в чем-то ином, а не в искреннем чувстве. В охоте, накоплении богатства и даже в женщинах… но как бы не тех. Но этого почему-то всего и всегда становилось мало. И тут начиналась погоня за большим, что, как правило, сказывалось… да, на том же каждодневном и кропотливом труде. Примеров в истории достаточно…

И если уж Ройджен нашел нечто подобное, то пусть это останется с ним.

Эти мысли о возможном счастье для брата, почему-то качнули мысли короля в другую сторону — туда, где уже привычно тоскливо в отдалении маячила история их семьи. Та, что когда-то его даже пугала, особенно в юности — после осознания своей возможной неполноценности в женских глазах.

История их родителей своей красотой могла бы считаться достойной старых сказок, если б финал ее не был столь печален. Вообще, если говорить честно, то их отцу с женщинами не везло. Нет, его жены были приятными внешне и чисты помыслами, но, как не прискорбно это осознавать, довольно слабы здоровьем. За что такая доля была дана именно этому сыну Эльмерской Семьи? Кто знает… но против Воли Светлого, как говориться, не пойдешь.

И первая жена Гарета, тогда еще Наследника, выбранная ему отцом из знатной герцогской семьи, так и не смогла родить ему сына. А две дочери, которые выжили, оказались слабы, как их мать. Хотя возможно не телом, но духом точно. И обе в юном возрасте ушли в обитель, став полностью потерянными для Семьи.

А история родителей, началась, когда король Гарет, тогда уже не юный, а вполне зрелый мужчина, не только с пяток зим правил, но и столько же вдовел. Встретил он дочь разорившегося барона, когда выезжал в одну из северных провинций на охоту. Это дело, как известно, он любил и близлежащими к столице лесами, как нынешний двор, себя не ограничивал.

Лизея же тогда была юна и неимоверно красива. Огненные волосы, темно-карие глаза, румяные щеки и заливистый искрящийся смех, который, думается, и привлек к ней в первую очередь зрелого мужчину. Она на тот год еще не была представлена ко двору по причине своей крайней молодости. Чего, впрочем, могло и не случиться, поскольку батюшка ее был небогат, а достойная отправка в столицу знатной девицы требовала немалых затрат. Но Судьба распорядилась иначе — малый двор разместился неподалеку от поместья барона, и встреча короля с его будущей женой состоялась.

Потом говорили, что отцу королевы следовало повременить с согласием на свадьбу, поскольку его дочь была еще очень молода. Но барон, понимая, что в очереди в опочивальню правителя уже не один год стоят девицы из более знатных и богатых семей, ни отказывать Гарету, ни даже тянуть с благословением, тогда не стал. Так что, едва успев свернуть охоту, в столицу король уже возвращался с невестой. А под предлогом, что этот королевский брак не первый, и свадьбу сыгралине затягивая.

Опять же, в озвученной всем версии считалось, что здоровье матери подорвало рождение двойни в столь юном возрасте. Может и так, но… у Кая были на этот счет и свои предположения. Все же шестнадцать зим для изначально сильной и здоровой девушки, как говорили о ней те, кто знал ее раньше, и надзор лучших целителей королевства, это вполне приличные условия для деторождения. Но Кай помнил мать уже не веселой и румяной женщиной, а скорее призрачным каким-то видением. Да, прекрасным и нежным к ним с Кайриной, но казавшимся уже тогда, в их раннее детство, потерянным и несчастным. Он не помнил, чтоб она надолго выходила из своих покоев, и уж тем более ездила по стране с отцом или выезжала на охоту. А уж рождения Ройджена она и вовсе не пережила.

Так что, со всем уважением к отцу и любовью, Кай всегда считал, что их с матерью сказка не задалась с самого начала, поскольку Лизея просто никогда не отвечала на бурные чувства мужа к ней. Что там было в самой ранней юности матери, Кайрен не знал. Толи влюбленность в кого-то другого уже случилась, к тому моменту, как король ее возжелал, толи просто выросшая на свободе обедневшего поместья девочка, не смогла смериться с золотой клеткой и так и не приняла мужчину, который ее в ней держал. Но то, что мать не была счастлива во дворце и не пылала чувствами к отцу, это Кайрен помнил четко.

Да, а ведь отец при этом был здоров и довольно красив, даже в его зрелом возрасте. Ну, насколько Кай мог судить, как мужчина о мужчине. И к матери он всегда относился с неизменной заботой и, как осознал Кай значительно позже, с той самой неудовлетворенной безответной любовью. А потому юному Кайрену было страшно — раз уж он не смог добиться ответного чувства, то на что он — безногий, мог надеяться в таком случае?

Да и его первый чувственный опыт только подтвердил эти страхи. Когда в его зим пятнадцать стало понятно, что… в некотором смысле… с ним все в порядке, в его покоях как бы невзначай стали появляться симпатичные служанки. Впрочем, может и не служанки… Кай никогда, даже потом не уточнял. Он-то тогда не понял подоплеки и просто был рад, что кроме мужчин и старенькой няни в его покоях стали появляться и молодые женщины. И в отличие от тех, что он видел на балах и приемах, эти вели себя с ним достаточно непредвзято. Он списывал подобную простоту в обращении на их некоторую недовоспитанность и легкий, веселый нрав. Они смеялись открыто и разговаривали с ним вольно о всяких пустяка так, как знатная девица себе бы и не позволила.

Вроде, как он сейчас помнил, они и какую-то работу делали, но что-то всегда несложное, наверное, для вида. Так вот из тех иногда приходящих служанок одна особенно была хороша. Постарше него, конечно, чернявая с сочными губами, как спелые вишни, и грудью, которая не помещалась в скромное серое платье и она, распустив корсаж и расстегнув несколько пуговиц, вечно норовила выпустить ее на волю. Да, это сейчас он понимает кое-что, а тогда Кай был практически ребенком с очень своеобразным воспитанием и самой жизнью.

В общем, день за днем проходил, а служанка появлялась все чаще. И однажды, то для чего ее сюда и прислали, случилось. Что Кай? Он ощущал себя влюбленным, мир вокруг ему виделся солнечным, а девице он был готов целовать ноги, которые та любила выставлять напоказ, одевая подвязки. Да, все это было, но ровно до того момента, пока однажды он не заметил, как та, выскользнув из его постели… не сдержавшись, брезгливо скривилась.

На этом — все! Мир встал на место. Оказалось, что солнца уже и в помине нет, а за окном поздняя осень. Влюбленность обернулась былыми страхами. А ноги… в общем-то, и они были не настолько хороши — как-то сразу увиделось, что и полноваты, и ступня чуть не с его размером, и волосы черные жесткие, как у мужика, по ним.

После этого в его личных покоях кроме нянюшки других женщин не появлялось почти с год. Он сам запретил, проявив необычное для него упорство. И вот уже потом в его жизни появилась Беляна.

Девушка на тот момент только недавно появилась во дворце, куда ее, пожалев, привел один из старших слуг, которому она доводилась племянницей. Беляна была сиротой и дядьке с его семьей было удобней пристроить ее побыстрей к делу, чем кормить великовозрастную родственницу за так. Ну как великовозрастную… ей тогда, как помнил Кай, едва исполнилось пятнадцать.