Записки средневековой домохозяйки - Елена Ковалевская Страница 62

Едва увидев, баронет бросился ко мне и принялся страстно целовать. Я поначалу ответила, но потом опомнилась.

– У нас мало времени, – зашептала я, уклоняясь от его лобзаний.

Тогда Джонатан крепко прижал меня к себе и протяжно вздохнул.

– Он запретил вам, да?

Я лишь молча кивнула.

– Тогда я подожду, и, когда он уедет…

– Ничего не получится, Джонатан, – покачала я головой, отстраняясь. – Во-первых, он уедет, но не так быстро… Он сам так сказал. А во-вторых… Если я не прекращу встречи с тобой, он увезет меня в столицу. А я этого не переживу!

Джонатан, похоже, принял эти слова на свой счет и вновь стиснул меня в объятьях.

– Но зато потом!..

– Джонатан! – едва не выкрикнула я. – Ты не понял! Я в любом случае должна перестать видеться с тобой! И до того, как он уедет, и после!

Увы, я отчего-то верила словам Себастьяна и знала, что, если не послушаюсь его, мне будет только хуже.

– Аннель, не стоит так бояться, – начал уверять меня Джонатан. – Я всегда смогу защитить вас! Вы же сами слышали, что он даже не рискует вызвать меня на поединок…

Но я уже не слушала его, мне стало ужасно неуютно, словно спину буравил чей-то тяжелый взгляд. Я нервно обернулась.

Так и есть, по холму по направлению к нам верхом на своем жеребце ехал Себастьян.

– Я должна идти, – тут же заторопилась я и стала ускользать из объятий баронета.

Джонатан посмотрел вдаль и, тоже заметив всадника, нехотя выпустил меня.

Не знаю, видел ли нас Себастьян (мы стояли немного подальше в лесочке, за невысоким кустарником, тогда как открытое пространство из-за него просматривалось как на ладони), но я предпочла ретироваться.

Махнув рукой на прощание Джонатану, я уже собиралась припустить через рощицу, как он остановил меня и, коротко прикоснувшись к губам, поспешил удалиться сам. Я смотрела ему вслед, пока его фигура не затерялась среди листвы, а потом нервно оглянулась, выискивая глазами Себастьяна. А он, точно гончая, бегущая по следу, ехал прямиком к рощице.

В попытке оправдать свое присутствие здесь я огляделась по сторонам. Кругом обильно краснели ягоды шиповника. Не особо разбираясь, я кинулась к первому же кусту и поспешно стала собирать их.

Когда Себастьян спешился и, привязав коня к дереву, подошел ко мне, я успела уже покрыть ягодами дно небольшой корзинки. Мужчина спокойно подошел, внимательно посмотрел на меня, но ничего не сказал. Потом заглянул в корзинку, где лежали как спелые, так и наполовину созревшие ягоды.

– Думаю, для чая на сегодня вам хватит, а если понадобится еще – пошлите Дейдру. Она соберет. – И, взяв меня за руку, настойчиво повлек из рощи.

Почти всю дорогу мы молчали. Я, надувшаяся, словно мышь на крупу, ехала на коне, а Себастьян, взяв под уздцы, молча вел его в поводу. Он предпочел не комментировать случившееся.

Однако под конец я не выдержала.

– Себастьян, вы не имеете права что-либо решать за меня, – наконец выдала я, когда уже была не в состоянии справиться с мыслями и раздражением, которое вызвал его поступок.

Но маркиз ничего не ответил.

– Я взрослый человек, воспитанный в другом мире, и это мое право – желать быть с кем-то. – В ответ снова молчание. – И я не хотела Кларенса в мужья. Понятно?! Я вообще не считаю его мужем! Для меня его нет, не существует! И я хочу, чтобы все остальные думали… нет, знали, что его нет, он для меня никто! Вам понятно это?! Понятно?! Вообще, вы слышите меня?!

Себастьян лишь покрепче сжал зубы, так, что желваки на скулах вспухли, да стиснул поводья в кулаке.

– Вы не должны были сюда являться. Ясно вам?! И это не ваше дело, какие отношения меня связывают с баронетом Эйрли! Ни вы, ни Кларенс не имеете права решать что бы то ни было в моей жизни! Только я сама! А у вас этих прав нет!.. – И, не выдержав, закричала: – Вы слышите меня или нет?! Вам ясно, что я говорю?! Или тоже считаете меня пустым местом?! Вы!..

Мужчина резко развернулся, принуждая жеребца оставаться на месте.

– Я прекрасно все слышу, – чеканя каждое слово, ответил он. – Я все понял из ваших слов. Вы взрослая женщина, это я знаю. И вы вольны решать некоторые вещи – об этом я прекрасно осведомлен. И то, что вы терпеть не можете Кларенса, то, что не желали стать его женой, то, что он вам не муж, по сути… Я все это знаю! Знаю, черт возьми! Знаю, что он хочет избавиться от вас так же страстно, как и вы от него. Да, я тоже был бы счастлив, если бы… – Он усилием воли оборвал фразу и продолжил гораздо более спокойно: – Но факты – непреложная вещь, и их, увы, не изменить. Вы супруга маркиза Мейнмора, а баронет Эйрли вам не пара. И закончим на этом разговор.

Домой я вернулась ужасно злая и сразу же заперлась в своей комнате. А Себастьян после обеда куда-то пропал и заявился лишь под вечер. Я из принципа ни о чем не стала спрашивать. Я вообще перестала с ним разговаривать.

Через две недели мне вновь удалось увидеться с Джонатаном. Не то чтобы я на самом деле хотела его видеть, и я даже в какой-то степени была рада, что меж нами ничего не произошло, но мое упрямство заставляло искать встречи с ним. Мне – и посмели запретить?! Да сейчас! Я была невероятно зла на Себастьяна и пыталась ему отомстить таким образом.

Мы встретились с баронетом в церкви, когда я среди недели направилась к отцу Митчеллу, но по дороге, не ожидая сама от себя, завернула к ней. У ворот стояла двуколка Джонатана. Увидев ее, я поспешила зайти внутрь.

В полумраке церкви мужчина молился. Обернувшись на шорох платья, он увидел меня. Сначала его глаза просияли, но потом он словно одумался и спокойным жестом предложил мне сесть рядом. Я опустилась на скамью.

Мы некоторое время молчали, пока баронет не заговорил первым:

– Аннель, провидение выше нас и не позволяет нам быть вместе. – И замолчал, ожидая, что я скажу на это; но я решила не отвечать. – Вы самая чудесная женщина, которую я когда-либо встречал. Самая рассудительная и… самая незабываемая.

И тут словно кто-то дернул меня за язык:

– Но вы же со многими встречались! И неужели я такая уж и незабываемая?

Он абсолютно серьезно посмотрел на меня, потом неожиданно улыбнулся и совершенно иным тоном, мгновенно отключив чувственный накал, произнес:

– Любая женщина чудесна, и ни одну из вас нельзя забывать. А вы к тому же еще и весьма умная. Другая бы рыдала или вытворяла еще что, но вы… Я поражаюсь вам! Порой такое чувство, что вы воспитывались в совершенно другом месте или вам совершенно не столько лет, на сколько вы выглядите… О, не оскорбляйтесь! Я пытался сказать комплимент, но он получился весьма неуклюжим. Вы необычайно мудры.

Я лишь склонила голову набок, призывая его продолжать, и, поколебавшись, Джонатан снова заговорил: