Гамбит предателя  - Евгений Лакс Страница 61

Боль в раненом плече утихла. Но стоит лишь шевельнуться, и она вновь вернется. Я не боюсь ее, я ощущаю ее, как и раньше, но мое отношение к боли изменилось. Сознание словно уводит ее на второй план. Боль присутствует, но не влияет на ход мыслей. Как нечто обыденное, естественное для людей вроде меня.

Кто же я такой? Отправляясь в это путешествие, я интуитивно знал, что найду ответ на давно мучивший вопрос. Не будь это столь важным, едва ли я стал бы подвергать свою жизнь такому риску. Вставай, Децимус, получи в подарок нового себя. А кто же твои родители? Ответ кроется за теми заснеженными хребтами. И теперь ты понимаешь, что этот ответ может быть намного ужаснее самых худших твоих предположений.

Что я чувствую? А что я должен чувствовать? Отвращение, удивление, отрицание? Это истина. Я чувствую, что это правда. Потому я принимаю ее со спокойным сердцем, открытыми глазами и гордо поднятым подбородком. Я дошел до некой незримой черты, хотя никуда и не шел. Но черта не есть окончание. Я шагнул за нее, и теперь все немного по-другому. И все будет иначе. Даже если это не было правдой, я все равно хотел в нее верить. Зачем, для чего? Неужели нормальный человек способен хладнокровно воспринять такую новость? Встречал ли я человека, способного отреагировать на подобное осознание так же?

Нет. Лишь я оказался способен, и потому именно мне суждено было это услышать. Это мое. Меня затягивает в умиротворяющий водоворот. Сразу нашлись ответы на великое множество вопросов, разрешились многолетние загадки. Когда мастер заканчивает работу или ученик понимает секрет, кардинально меняющий его представление о ремесле, когда озарение посещает разум, открывая новые горизонты – возникает ощущение некой благости, спокойной и тихой радости; высокое, чистое чувство. Переход на новый этап развития. Применимо ли подобное к этой ситуации? Ведь со всем светлым и добрым в этом мире я отныне, видимо, по разные стороны баррикад.

Децимус более не сказал ни слова. Он закутался в шкуру и пребывал в беспрерывном самокопании и лишь к утру смог хотя бы несколько часов вздремнуть.

К полудню следующего дня они обогнули гору и вышли к основному горному хребту, на одной из вершин которого стояла цель их визита. Крутые подъемы и спуски изматывали, и волшебнику приходилось подпитывать магией ресурсы своего организма. Климат начал резко меняться, и чем выше они поднимались, тем холоднее становился воздух. Маг игнорировал все попытки Меланты возобновить контакт. К вечеру они уже с трудом взбирались по едва утрамбованному снегу, а ветер продувал насквозь. К счастью, тропа использовалась часто или совсем недавно, но большим отрядом, иначе толстый слой рыхлого снега мог бы сильно усложнить дорогу. Рой безумных вопросов отвлекал сознание, и дневной переход пролетел как мгновение.

Магу приходилось постоянно подогревать себя изнутри, чтобы избежать переохлаждения, а Меланта, словно дитя, ловила снежинки и вслушивалась в хруст снега под ногами.

– Знаешь… здесь все белое. Снег белый, небо белое. Так что ты, по сути, видишь своим зрением то, что есть на самом деле.

– Знаю. Я читала «Житие священников северных высот». Там развернуто описывалась местная природа, – непринужденно ответила Меланта, будто и не было десяти часов ее игнорирования спутником.

– Ух ты! Я тоже читал! Одно из моих любимых произведений! А откуда в твоем мире столько наших книг?

– В библиотеке моего повелителя есть книги из разных миров, на множестве языков. Помимо простейшей литературы, созданной с помощью пера и бумаги, есть фолианты памяти. Творения магического искусства, при открывании которых в сознании всплывают видения и написанное предстает в виде ожившей картины. В разных мирах существуют иные способы передачи знаний. Приходилось изучать ряд новых дисциплин, чтобы получать информацию о другом мире.

– Мэл… Пообещай мне, пожалуйста. Когда все это закончится… если меня не убьет юстициар и не задавит лавиной… пообещай, что мы осядем где-нибудь в тихом месте, и ты расскажешь мне все-все. А вообще, какие у тебя планы на потом?

– У меня нет планов на потом. У меня есть цель. После ее достижения я свободна.

– Как? А твой повелитель разве не даст тебе очередное задание?

– Возможно. Однако в этот раз он не требовал моего возвращения. Я хочу спросить. Вчера мы убили много людей. А что ты думаешь об убийстве и просто о смерти существа своего вида?

– Что я думаю об убийстве и смерти?.. – Децимус отметил, что Меланта обозначала ударением «мы», хотя, кроме него, в этом никто не виноват. Решил, что таким образом она старается снять часть ответственности с него и облегчить его душу.

– Весьма философский вопрос. Я отвечу рассуждением. Что вообще случается с человеком после смерти? Я не говорю как есть, ты наверняка знаешь об этом куда больше меня.

Возьмем за основу четыре теории: человек умирает навсегда и перестает существовать; душа человека уходит в другой мир; тело умирает, душа остается жить здесь – как, например, призрак; душа переселяется в другое тело.

Я не люблю философию, мне ближе точные науки. Есть целые тома, посвященные разбору этих вопросов, но там даже нет определения души! Спрашивается, а о чем вообще они тогда говорят? Если даже не понимают предмета дискуссии…

Так. Версия первая, что мы умрем во всех смыслах и не будет ничего. Версия ужасающая с любой точки зрения. Она кошмарна для единичного сознания, ибо вводит в апатию и тоску. Однако такой исход мне кажется маловероятным. Индейцы и прочие племена изгоев верят в духов и с радостью встречают смерть. А мы тут развились и продвинулись вверх – для того чтобы ее бояться? Как это незакономерно, неправильно. Вот звери, например, не думают о завтрашнем дне, и к смерти у них отношение другое. А люди думают об этом постоянно, и если страх смерти столь ощутим и реален, разве за столько поколений не нашлось решения? В человеческом разуме уже наверняка сформировался бы какой-то блок на подобные мысли. Кроме того, если бы люди в большинстве своем верили, что это является истиной, человеческое общество развалилось бы за несколько дней!

– Почему?

– Да потому что незачем! На человека влияют нормы морали, заповеди божеств, культурное влияние, кодексы и уставы, законы государств… Если нет угрозы свыше, если все добродетели ложны, то человек будет грести все под себя и общество загнется в один миг. Ведь оно словно единый организм, а без мыслей о последствиях любого поступка, без понимания хорошего и плохого тотальный эгоизм разрушит все изнутри за считаные дни. Хотя я и ценю истину как высшую, важнейшую инстанцию, но если бы смерть являлась абсолютной точкой, я бы сделал все возможное, чтобы скрыть это знание от масс.

– Кажется, я понимаю. Воздаяние в следующей жизни, божья кара, совесть являются мотивирующими аспектами для развития человека?

– Да, именно так. Эгоисты могут быть умными, сильными, богатыми. Но их польза обществу равна нулю, ибо все рано или поздно бьются лбом о вопрос: «А зачем?» И на мой взгляд, это самое страшное, что может случиться. Когда человек выходит на новый виток развития, должен принять фундаментальные решения… и не может ответить себе на этот вопрос. Тогда он меняет жизнь на существование, отринув путь развития, отдаваясь развлечениям и веселью, считая, что так и надо. Это тупик, без сомнения, ведь все отходит на второй план, и едва ли можно достучаться до сознания такого человека. Кстати, чем ближе человек к цивилизации, тем глубже прорастают такие убеждения. Иногда мне кажется, что корабль человечества плывет совершенно не в том направлении.