Пиратика-II. Возвращение на Остров Попугаев - Танит Ли Страница 61

— Хоть ты и принес пользу, мистер Хват, не люблю предателей, — сказала Голди.

И Черный Хват отпрянул.

— Ты… обещала мне мою долю… — забормотал он.

— Вот она, твоя доля. — Голди подняла красивый пистолет из темного дерева, окованный медью. Черный Хват пустился бежать к краю обрыва, может быть, надеясь юркнуть в люк и спуститься по длинной лестнице на берег. И тут она выстрелила.

Вспыхнуло пламя. Громыхнул гром. Черный Хват прыгнул вперед, пролетел мимо люка и свалился вниз с обрыва.

— Ее пуля ударила в меня. Я почувствовал, как лопнул мешочек с кровью. Удар был сильный, будто лошадь лягнула. Выстрел толкнул меня вперед — и помог спастись.

Вот почему они все увидели, как из простреленной спины Черного Хвата брызнула струя крови.

И все-таки странно, что Черный не раскроил себе череп. Обрыв был очень высокий. По потайной лестнице, скрытой внутри утеса, Зверь поднимался на него добрых пятьдесят минут. Черный Хват продолжал:

— Я понял, чем грозит эта погода. Помнишь, Зверь, небо стало зеленым, и всё вокруг изменилось? Когда мы высадились, Артия в двух словах рассказала нам, что часть этого острова время от времени уходит под воду. Прилив убивает плодовые деревья на берегу. А та картина, которую Хэркон Вир показал нам в Мад-Агаше, — на ней черная полоса дошла до вершины обрыва, море уничтожило всю нижнюю часть острова. Вот я и понял — идет огромная волна. Артия со своей командой, Голди с вашей шайкой — все вы погрязли в своих мечтах и кознях. Но я-то — я заботился только о старом добром Черном Хвате. И в ту минуту, когда небо позеленело, я сразу догадался: идет прилив, высоченный, как деревья. И когда я пустился бежать, то прикинул, что пляж, скорее всего, уже скрылся под водой. Так что я взял ноги в руки и сиганул. Признаюсь, когда я увидел, как навстречу мне летит каменный бок утеса, я здорово струхнул. Но отступать было поздно. И я полетел. И уже в воздухе сумел прикинуть, глубоко ли там. Море быстро поднималось, чудесное, глубокое, оно волновалось и пенилось, и я возблагодарил свою счастливую звезду и вниз головой ушел под воду.

— А потом?

— Знаешь, Зверь, ты отличный слушатель. Короче говоря, я даже не ушибся, только получил синяк от пули этой чертовки. А плаваю я как рыба. Дальше всё было просто как дважды два. Я нырнул поглубже и под водой вернулся ко входу в стену, который так хитроумно отыскала Артия. Я вплыл в пещеру и пошел вверх по лестнице. Вода лизала мне пятки, и я карабкался всё выше и выше. В какой-то момент я оказался на волоске от гибели — думал, прилив поднимется выше люка. Но он вовремя остановился. Я сидел на верхней ступеньке, у самого отверстия, и смотрел, как подступает вода. Море добралось до верхней пуговицы моей куртки, а потом немного опустилось. До третьей пуговицы. А я, замерев, прикидывал: когда море отступит, они пойдут обратно этим же путем. Но я успею спрятаться в темных коридорах. И потом, я догадался, у вас там происходит что-то страшное. Может, вы все уже поубивали друг друга — кто знает? Люк был чуть-чуть приоткрыт, и снаружи доносились крики, вопли, свистели шпаги, звенели клинки — словом, заварушка в разгаре. Я сидел и проклинал вас всех. И вас, прихвостней Голди, и Артииных ослов. А потом — сам не могу понять, что со мной случилось — я вдруг задремал. А когда пришел в себя, вокруг царила тишина, и щелка света над головой погасла. Я подумал — люк закрыли. Но нет. Просто наступила ночь. И я решил: пора выйти. Посмотреть, что к чему.

— К люку вскарабкаться было нелегко. Мы влезали друг другу на плечи, а последних вытаскивали на веревках, — вставил Зверь.

— Верно. И знаешь, что самое странное? Вода опять начала подниматься. Она-то меня и разбудила. Уже до носа добралась. Я встал с лестницы и поплыл вверх. Поднялся вместе с водой к люку, вышиб его. Еще один рывок — и я выкарабкался.

— Громы иерихонские!

— Верно. Ну и везло же мне!

Двое бывших врагов потянулись через стол, через многие годы взаимной неприязни, и с необъяснимым дьявольским восторгом пожали друг другу руки.

Посетители «Оптеки» кивнули, схватили каждый по кувшину и рухнули под стол.

Потом руки разжались. Двое пиратов снова отстранились друг от друга. Они стали товарищами всего на одно мгновение.

— От одного восхода луны до другого, — продолжи Черный Хват, — я бродил по этому утесу. Поначалу я был осторожен — вдруг кто-нибудь из вас еще прячется поблизости? Но мне никто не встречался. Я решил, что вы вплавь добрались до кораблей — они ведь тоже исчезли. По утесу тек небольшой ручеек, я напился из него, но вода на вкус оказалась солоноватой. И все-таки она поддержала во мне жизнь. И никакой еды, только изредка над головой пролетит попугай. Их поймать никак не удавалось. Потом приливная волна улеглась, как послушный пес. Я стоял на краю утеса и видел, как море отступило и показался пляж, сады с плодовыми деревьями. На них висели морские водоросли. Все фрукты почернели. Запах стоял — как от плохого вина. А у меня за спиной, Зверек, лежало то, о чем вы все впопыхах позабыли: тот деревянный сундук. В нем раньше хранились карты — теперь он был пуст. Ничего не осталось. Только медная табличка на передней стенке.

Черный Хват вздохнул.

— Позже я узнал, что вас, всех до одного, арестовали ангелийские корабли. И карты, ведущие к сокровищам, пропали без следа, потому что о них никто ничего не слыхал. Что вы с ними сделали?

— Сложили из них бумажные кораблики и пустили плавать, — не без колебаний признался Зверь.

— Понятно. И кто это придумал? Артия, верно?

— Да, Артия.

— Я в сердцах пнул пустой сундук. Он оказался очень тяжелым. Я об него ногу ушиб. Попробовал поднять — еле от земли оторвал. А из головы не шла мысль: что случилось? Куда вы все подевались?

Черный Хват опять вздохнул.

— Я вернулся к люку, спустился по лестнице, долго бродил по черному от соли пляжу. Мне чудилось, будто я остался один на всем белом свете. Никогда за всю мою жизнь мне не было так одиноко.

Больше всего его мучил голод. Он попытался поесть черных фруктов, но не смог. На следующий день он подумал: если на пляже и в затопленном саду ничего съедобного не осталось, надо пойти на гору, которая высится на другом конце острова. И побрел по мокрому песку.

На этой горе нашли спасение от прилива бесчисленные стаи попугаев. До вершины море не добралось.

Из крутых склонов торчали камни, покрытые соленым илом. Карабкаясь по ним, Черный Хват нашел пару дохлых рыбин и съел их сырыми. В трещинах между скалами застряло множество драгоценных камней, таких же, какими был усыпан пляж. Он собрал их и положил в карманы. Он не знал, кто он: самый счастливый человек на свете или самый несчастный. В любом случае, проклятие, висевшее над этими драгоценностями, его не тяготило.

— Так мне казалось поначалу.

Он даже нашел несколько клочков вощеной бумаги.

— Может быть, ко мне в руки попали обрывки карт, выброшенные обратно на берег?