Варан - Марина и Сергей Дяченко Страница 61

Подставка смотрел на него с непонятным выражением.

Огоньки замолчали, и воздух больше не дрожал. Варан тряхнул головой; ощущение было такое, будто накануне он здорово напился.

— Ну ладно, — сказал Подставка мягко. — Не хочешь — ну так не надо… Иди.

Варан не двигался с места.

— Иди-иди, — Подставка раздраженно махнул рукой. — Убирайся к своей красавице, передай ей привет от меня… Завтра чтобы к девяти был в канцелярии. Выметайся, мне еще работать…

Варан поднялся. Руки-ноги онемели и слушались с трудом. Чешуя донного дракона звякнула, как сквозь вату.

— Спокойной ночи, Ваша Незыблемость.

— Иди, ради Императора, видеть тебя не могу…

Варан повернулся и направился к тому месту, где в стене должна была быть дверь. Обычно она сама раскрывалась при его приближении, вот и сейчас створки разъехались…

Один шаг. И все. Свежий воздух, Лика… О, как он любит жизнь! Как он ценит каждую минуту! Каждую краску неба, каждый шарик воздуха, поднимающийся со дна к поверхности…

— Лереаларуун, — тихо сказал за его спиной Подставка. Сказал, будто самому себе.

Створки дверей, разъехавшиеся было перед Вараном, вдруг дернулись и захлопнулись опять. Он оказался стоящим перед глухой стеной.

— Лереаларуун? — повторил Подставка, будто сам себе не веря. — Ты, землемер, знаешь это имя?!

Варан медленно обернулся. Его Незыблемость резко, с какой-то даже поспешностью поднялся с кресла, пересек комнату, остановился в полушаге от Варана и жадно потянул носом воздух:

— Ой… ой-ой-ой. А ну-ка сядь, землемер.

Варан повиновался. Подставка остался стоять; бледная рука его с длинными змеистыми пальцами легла Варану на плечо:

— Говори.

— Я вырос на Круглом Клыке, — сказал Варан. — Господин, которого вы назвали, был там Императорским магом.

— Маленький поддонок знал, как зовут обитателя башни?

— Я встретил его, когда он прибыл на остров. Он прибыл на почтовой лодке… Потом мы виделись еще раз. Меня обвинили в… словом, мне «посчастливилось» найти тайник с фальшивыми деньгами, и я по глупости стал их тратить. Господин, которого вы назвали, оправдал меня перед князем, справедливо заметив, что пятнадцатилетний поддонок не в состоянии печатать императорские «сотки». Это все.

— Что ты несешь? — Подставка убрал руку с Баранова плеча и брезгливо уставился на свою ладонь. — Какие деньги… какие… Круглый Клык?!

— Господин, которого вы назвали…

— Называй его по имени!

— Мне всегда трудно было его выговорить, — помолчав, признался Варан.

Подставка сопел. Бродил по кабинету, вороша бумаги носком комнатной туфли. Поглядывал на Варан свирепо, почти с ненавистью. Двумя руками чесал щеки, отчего на бледной коже проступали красные полосы.

— Круглый Клык… Там был тайник с императорскими деньгами?

— Вы ведь знаете это, Ваша Незыблемость. Знали и раньше.

— Не бывает таких совпадений, — мрачно сказал Подставка.

— Каких?

Подставка снова засопел. Поддал носком туфли особенно упрямый свиток, отчего тот взлетел чуть не под потолок.

— Ты недоговариваешь. Что еще ты знаешь об этом Лереаларууне?

— Что он умер.

— Да-а?

— К сожалению.

— Откуда ты знаешь? Ты видел его труп?

— Я видел, как он падал с крыламы в море. Обычно после такого полета труп нелегко найти.

— Как ты мог это видеть?

— Я был наверху. Длинная история. У меня была невеста-полугорни, я навещал ее. Крыламы в межсезонье — нечастые гости. Поэтому видел почти весь остров… Все смотрели.

— Это правда, — глухо сказал Подставка. — Но не вся… Там что-то очень интересное, Варан. Что-то… в этой истории… у меня прямо нос чешется. Взять бы тебя… и разобрать на части. Узнать все, даже то, что ты забыл…

Варан содрогнулся. В полуприкрытых глазах Его Незыблемости мелькнул — и тут же погас — желтенький безумный огонек.

— …Но тогда ты сломаешься, — пробормотал Приставка. — Всякая игрушка ломается, если хорошенько ее разобрать… А ты мне нужен. Да, очень нужен… Сколько раз за последние пять лет менялся наместник Лесного удела?

— Шесть раз.

— Умница… А маг? Императорский маг при нем менялся?

— Нет.

— Правильно. Зигбам, добрый древний старикашка… Ты знаешь, кто был Императорским магом на Круглом Клыке… перед тем, как туда прибыл Лереаларуун?

— Кто?

— Старый Зигбам! Уже тогда старый… и уже тогда… ай, умница. Я и забыл ту давнюю историю с поддельными деньгами. Если Зигбам… да-да…

Императорский Столп бродил по кабинету, бормоча под нос и думать забыв о госте. Варан сидел, опустив плечи, вдруг ощутив, что устал. Так устал, что, предложи ему Подставка немедленно лишиться головы во славу Империи — Варан согласился бы, пожалуй. Только бы поскорее…

Синие огоньки перемигивались с белыми. Он закрыл глаза. Под веками у него прыгала будто колючая звездочка — какой-то вопрос, который надо задать. Очень важный вопрос.

— Ваша Незыблемость, — Варан с трудом разлепил губы, — почему вы спросили о Лереаларууне? Почему для вас так важно, что я его знал? Ведь он мертв вот уже больше двадцати лет…

— Ты еще здесь? — рассеянно спросил Подставка.

— Ваша Незыблемость не отпускал меня.

— Ты сбиваешь меня. Ты мешаешь… Маг мертв, если его тело, опознано и покоится в государственной усыпальнице после соответствующего обряда. А тела того бедного мальчишки нет…

— Оно на дне.

— Разумеется, оно на дне, просто с этой работой становишься нервным, подозрительным… Хватаешь среди ночи ценнейших работников, запугиваешь, хочешь даже пытать… Молчи. Я сам знаю, что Империя так велика, что на дальних ее окраинах люди слыхом не слыхивали об Императоре. Но на дальних окраинах маги рождаются крайне редко… Молчи! Я знаю историю той сумасшедшей колдуньи, ты сам мне ее рассказал… Да заткнись ты, помолчи хоть минуту… Тот, кого ты искал… Знаешь, мне сейчас не до тебя. Иди домой. Увидимся завтра.

И двери кабинета разъехались, приглашая.

* * *

Лика кинулась ему на шею, прижалась мокрым носом и заплакала. Неужели она меня любит, подумал Варан, расчесывая пальцами ее длинные светлые волосы. Впрочем… после того, что с ней случилось, я единственный, кто видит в этой девочке человека. Да будь я стар, как море, и уродлив, как Подставка, она все равно бы сейчас рыдала от радости, что я вернулся…

— Чего ревешь, можно узнать? — спросил он сварливо. — Я работаю, ясно? Чем реветь, пошли лучше поплаваем…