Запретная земля - Кейт Форсит Страница 61

— А мама? — спросила Финн еле слышно. — Она… она… спрашивала обо мне?

— Ну разумеется, — ответила Изолт тепло. — Мы рассказали ей, что видели тебя на Купалу и ты была жива и здорова. А теперь, зная, что ты цела и невредима, мы пошлем в Лукерсирей почтового голубя с весточкой для нее. Там позаботятся, чтобы она узнала, что с тобой все в порядке.

Финн поблагодарила, почувствовав, что у нее отлегло от сердца. Поклонившись и пожелав спокойной ночи, она пошла вслед за Коннором по тихому темному лагерю к большой палатке, стоявшей в некотором отдалении. Там юный оруженосец накормил ее остывшим рагу, на удивление вкусным, хотя и чуть теплым, и разложил для нее тощий соломенный тюфячок, отыскав место среди множества спящих, храпящих вокруг тел. Облегченно вздохнув, Финн натянула на голову грубое шерстяное одеяло и мгновенно провалилась в сон.

Когда она проснулась, было утро. Сквозь поднятые пологи палатки били яркие солнечные лучи, щекоча ей пятки. Гоблин по своему обыкновению спала у нее на шее. Она сняла эльфийскую кошку, переложила к себе на руку и некоторое время лежала, прислушиваясь к шуму лагеря. До нее доносился грохот тяжелых телег по ухабистой земле, ржание лошадей и звон уздечек, кудахтанье кур и время от времени негромкое блеяние коз. Солдаты кричали и ругались, и периодически раздавался высокий женский голос.

Палатка была пуста. Все тюфяки, уже скатанные, стояли у стены рядом с шестью небольшими коричневыми сундуками. На сундуках были аккуратно уложены несколько маленьких ранцев, поверх каждого из которых было привязано скатанное одеяло. Трава уже начала постепенно выпрямляться в тех местах, где ее прижало тяжестью спящих тел. Лишь тюфяк Финн лежал там, где его разложили. Она с удивлением подумала, что проспала подъем и сборы всех остальных, и решила, что они, должно быть, сделали это очень проворно и тихо.

В этот миг какая-то женщина наклонилась и заглянула в палатку.

— А, ты наконец-то проснулась! А я уже начала думать, что мне придется завернуть тебя в тюфяк и погрузить на телегу, — сказала она с мягким юмором.

— Джо! — воскликнула Финн, мгновенно вскочив на ноги. — Елки-палки, только поглядите на нее! Я ни за что бы тебя не узнала.

— Неужели я так сильно изменилась? — насмешливо сказала Джоанна. — Ну да, полагаю, что изменилась. Шесть лет прошло. Хотя по тебе этого не видно! Я думала, что ты теперь банприоннса, Финн! Только взгляни на себя! Ты точно такая же чумазая и оборванная, как в былые дни.

— Да, но у меня были такие приключения! — радостно воскликнула Финн. — Нельзя же сражаться, чуть не утонуть и ползать по пещерам и при этом ни капельки не испачкаться.

— Да, полагаю, что нельзя, — ответила Джоанна. — Но ты сейчас же пойдешь и помоешься, а потом наденешь приличную одежду, это я тебе обещаю.

— Правда? — отозвалась Финн, с удивлением заметив властность в голосе Джоанны. Та нищенка, которую она помнила, была худенькой, вечно обеспокоенной девочкой, боявшейся всего на свете. Теперь она превратилась в высокую сильную женщину с загрубелыми искусными руками и решительным лицом. Судя по ее виду, испугать ее было способно очень немногое.

— Ну, если хочешь получить завтрак, то иначе никак, — ответила Джоанна. — Никому не разрешается сидеть у моего костра с руками грязными, как у трубочиста!

— Ну ладно, — кротко ответила Финн. Она действительно была очень голодна.

К ее смятению, оказалось, что в понятие Джоанны о мытье входила жесткая щетка, несколько ведер очень горячей воды, уйма мыла и сожжение всей старой одежды. Один или два раза Финн попыталась было протестовать, но скоро поняла, что сопротивление ни к чему хорошему не приведет. Впечатление силы, исходящей от Джоанны, не было ложным. Лишь тогда, когда каждый дюйм тела Финн стал розовым и сверкающим, включая и ногти на ногах, Джоанна прекратила скрести и тереть ее. После этого Финн получила чистые льняные панталоны и сорочку, рубашку из некрашеного льна, длинный серый плащ, пару серых шерстяных штанов, завязывавшихся под коленями, длинные вязаные чулки и пару крепких башмаков. Она блаженно натянула на себя теплую чистую одежду, расчесала влажные кудри и вышла из-за ширмы, представ перед оценивающим взглядом Джоанны.

Та критически оглядела ее с ног до головы, потом улыбнулась и одобрительно кивнула.

— Сойдет, — сказала она. — А теперь иди поешь, а то мне некогда больше с тобой возиться.

Финн ухмыльнулась в ответ и пошла за ней к костру. Гоблин свернулась клубочком на хозяйкином мешке, дожидаясь ее возвращения, поскольку не имела никакого желания оставаться в обществе Финн, когда вокруг лилось столько воды. Финн уселась рядышком с ней и с жадностью проглотила две большие миски каши с орехами, сухофруктами и медом. Пока она ела, Джоанна поджарила ей на сковороде несколько пресных лепешек, которые оказались в точности такими легкими и воздушными, как Финн надеялась.

— Ох, какая обалденная вкуснятина, — вздохнула она блаженно. — А я и не помню, чтобы ты так здорово готовила, Джо.

— Изабо Рыжая учила меня готовить, — ответила Джоанна. — А она ведь одна из лучших, ты же знаешь. Она научила меня почти всему, что я знаю, о травах, лечении и обо всем остальном. Если бы не она, я до сих пор была бы сиротой без крова и куска хлеба в руках. Я очень благодарна ей.

Финн откинулась назад, опираясь на локти и отчаянно жалея, что нельзя покурить. Но ее кисет погиб во время кораблекрушения, а украсть новый она не успела.

Джоанна встала и потянулась, сказав:

— Ты закончила? Мы уже и так слишком завозились благодаря тебе, соня, а мне еще нужно здесь вымыть и убрать. Кроме того, я должна до отъезда поговорить с другими целителями и убедиться, что они не забудут поискать ивовых деревьев. Нам вечно не хватает ивовой коры, а эти болваны никогда ничего не видят, если их не ткнуть прямо носом.

— Может, я все вымою и уберу, а ты займешься тем, что должна сделать? — предложила Финн.

— Это было бы замечательно, — с облегчением ответила Джоанна и заспешила по своим делам.

Через десять минут она вернулась. Финн посадила Гоблин в карман, взяла мешок и пошла за целительницей через лагерь туда, где эскадрон солдат готовился выступать в поход. Там уже дожидались Лахлан и Изолт — Ри на великолепном вороном жеребце, а Банри на высокой серой кобыле со струящейся белой гривой и шелковистым хвостом. На обоих были кирасы из твердой кожи, легкие кожаные шлемы на головах и пледы. На одетом в латную перчатку запястье Лахлана сидел белоснежный кречет, снисходительно взиравший на мир сквозь щелочки в кожаном колпаке. Финн в тот же миг узнала прекрасную птицу, поскольку Снежное Крыло преподнес в подарок Ри отец Финн, Энгус Мак-Рурах.

К седлу Лахлана был приторочен колчан со стрелами и огромный лук, когда-то принадлежавший его предку Оуэну Мак-Кьюинну. Свой тяжелый палаш он носил за спиной между крыльями, за поясом у него торчал короткий меч, а из башмака кинжал. Изолт точно так же внушительно вооружилась — луком и стрелами, а ее тонкую талию охватывал пояс с оружием.