Дважды невезучие - Татьяна Устименко Страница 61

– Не расстраивайся, подозреваю, скоро поймешь, – утешила его я.

И ведь не ошиблась, как в воду глядела…

Пока мы добрались до Сопянок, пока вступили на деревенскую улицу – установилась такая жуткая темень, что хоть глаз выколи. Как ни странно, но свет в домах не горел, а над самой деревней нависла глухая, какая-то противоестественная тишина, не нарушаемая ни малейшим звуком.

– Жутко тут! – поежился Бальдур. – Неужели они так рано спать ложатся?

– А давай проверим, – предложила я, заворачивая в первый попавшийся двор, поднимаясь на крыльцо и беззвучно отворяя ведущую в дом дверь.

В горнице не было никого… На широкой лавке мы обнаружили аккуратно застеленную постель, красиво укрытую вышитым покрывалом.

– Холодная, – сообщил мой спутник, прикасаясь к покрывалу. – Да здесь лет сто никто не спал. И кажется…

– Тише! – шикнула я, спешно прикрывая ему рот ладонью. – Слышал?

– Ыгы! – кивнул Бальдур, испуганно таращась поверх моих пальцев. – Кажется, это в подполе шумят. Может, мыши?

– Здоровенные же у них мыши, наверное, в детстве не болели! – криво усмехнулась я, цапнула со стола кривобокий подсвечник, запалила свечной огарок и взялась за кольцо красующейся посреди кухни крышки подпола. – Подсоби…

Люк оказался тяжеленным, мы с Бальдуром едва сумели его поднять. Затем, освещая себе путь робким огоньком свечи, спустились в чистый сухой подвал, ступили на земляной пол, посыпанный белым речным песком, и… Чуть не заорали от ужаса, разглядев то, что хранилось в этом подвале!

Нет, на первый взгляд погреб ничем нас не шокировал. Ничего сверхъестественного, обычный деревенский запасник – стены увешаны полками, на коих разложены мешки с сушеными травами, стоят корчажки с солеными грибочками и мочеными ягодками. Один угол погребка занимает немалая кадушка с квашеной капустой, распространяя ядреный дух, а вот в другом… М-да, то-то и оно, что в самом дальнем углу подвала уютно устроился новенький деревянный гроб, поблескивающий капельками смолы. Видать, стоит он тут от силы пару дней… Но зачем стоит? Я набрала побольше воздуха в легкие, подцепила пальцами левой руки крышку гроба (ведь в правой я держала подсвечник), приподняла ее и…

Вот теперь я уже не сдержалась, завопив настолько громко, насколько хватило запаса воздуха, ибо в гробу лежал покойник. Ну да, а кого еще можно обнаружить в домовине, хотя я подсознательно надеялась на то, что гроб окажется пуст. Однако я ошиблась. На вышитой подушке покоилась голова костистого старика с благообразно подстриженными под горшок густыми седыми волосами и одетого в полотняную рубаху. Ниже груди его тело прикрывало погребальное покрывало. Закрытые веками глаза глубоко запали, длинный нос заострился…

– Ничего себе запасы на зиму! – осипшим от испуга голосом проговорил Бальдур, пытаясь схохмить, хотя ни время, ни обстоятельства к юмору не располагали. – Интересно, тут в каждом доме такие заначки хранятся или они этого дедка на всю деревню замариновали?

– Может, и не в каждом, но если поищем, то еще найдем, – уверенно сообщила я.

– Шутишь? – ахнул орк, отшатнулся и чуть не упал.

– Ничуть, – серьезно покачала головой я. – Теперь понятно, куда в этой деревне люди пропадают. На тот свет…

– Если бы пропадали, деревня бы вымерла давно, – хмыкнул парень, снял с полки кувшин с березовым соком и с наслаждением напился.

– Да как сказать, – не согласилась я. – Днем они люди, а ночью…

– Чего? – оторопело икнул Бальдур, указывая пальцем на гроб. – Хочешь сказать, что он – не мертвец?

– Не совсем, – улыбнулась я. – Нежить.

– Не верю, – нахмурился орк. – Прекрати меня пугать.

– Хочешь, докажу? – Я наклонилась над покойником и, сложив пальцы в щепоть, размашисто осенила его знаком Аолы.

– Рогнеда, – укоризненно пробурчал Бальдур, – хватит страшилки придумывать. Покойник он и в Канагере покой… Ой! – Глаза парня начали медленно вылезать из орбит, ибо мертвый старик вдруг широко зевнул – обнаружив полнейшее отсутствие зубов, как и у всех сопянкинцев, завозился и нехотя повернулся на правый бок…

– Чего это он? – свистящим шепотом осведомился орк, шаря вокруг себя руками в поисках ведущей наверх лестницы.

– Я же говорила, нежить он! – пожала плечами я. – Не боись, не укусит, зубов-то у него нет…

– А-а-а! – облегченно вздохнул Бальдур. – Ну, если так…

И тут старик выпростал из-под покрывала руки…

Мы дружно ахнули, ибо его пальцы заканчивались огромными, криво изогнутыми когтями, испачканными чем-то темным, сильно похожим на засохшую кровь. Мертвец завозился еще пуще, явно намереваясь вскорости восстать из гроба и поближе познакомиться с нарушителями его покоя…

– А ну, тикаем отсюдова! – хрипло приказала я. – Закусать не закусает, но глаза запросто выцарапает…

Недослушав моих умозаключений, Бальдур начал шустро карабкаться вверх по лестнице. Я последовала за ним, и тут, как на беду, огарок в моем подсвечнике моргнул на прощанье и потух, оставив нас в полнейшей темноте. Орк взвыл дурным голосом и что было сил ломанулся из подвала, неосмотрительно захлопнув крышку люка. Крышка со всего маха приложила меня по пальцам, отчего взвыла уже я, нехорошим словом поминая всю Бальдурову родню до четвертого колена. В подполе что-то заухало и заскрипело, изрядно прибавив нам прыти… Не помня себя, мы вылетели на крыльцо, причем я на бегу дула на отбитые пальцы, проклиная свою интуицию…

Улица встретила нас весельем. Из какого-то двора доносились булькающие стоны, там явно кого-то доедали. В окнах хат мелькали синие болотные огоньки, а на коньке крыши соседнего дома сидела какая-то бесформенная тварь, закутанная в лохмотья и издающая ненормальное хихиканье…

– Ничего себе! – обобщающе выдал Бальдур, следом за мной ныряя в крапиву, бурно разросшуюся вдоль чьей-то поленницы. – Хотелось бы знать, по какому поводу в деревне праздник?

– А у них каждую ночь такой! – язвительно хмыкнула я, пониже пригибая его голову. – Не высовывайся, сюда кто-то идет…

– Один? – с чего-то расхрабрился орк. – Давай тюкнем его полешком по голове и дадим деру.

– Поздно, – констатировала я, голыми руками раздвигая крапиву и уже не обращая никакого внимания на жжение. – Да и не обойтись тут одним полешком…

По улице шествовала целая процессия из пары десятков местных жителей. Вид у них был совершенно ненормальный, не имеющий ничего общего с их дневным обликом. Говоря откровенно, нынче сопянкинцы совсем не походили на живых людей, пугая горящими красным огнем глазами, огромными когтями и синюшными лицами. Тварь на крыше сиганула вниз, обернувшись шорником Иванко, встретившим нас по прибытии в деревню. Только сейчас Иванко выглядел так, словно ему уже месяца три на кладбище прогулы ставили.

– Спаси нас боги, кто же они такие? – трясясь мелкой дрожью, спросил Бальдур, не смея поднять головы из спасительной крапивы.