Хармонт. Наши дни - Майк Гелприн Страница 61

Она уселась на крыльцо, то самое, где почти четверть века назад впервые увидела лицо человека, ставшего её мужем. Того, кто целился в неё, но не выстрелил, предпочтя огрести длительный срок. Того, который потом ещё дважды оставлял её соломенной вдовой.

Я ни о чём не жалею, в который раз сказала себе Сажа. Эти слова превратились для неё в нечто сродни заклинанию. Она полюбила не просто упрямого, гордого и сильного человека – она полюбила сталкера. Она предложила ему всё для того, чтобы он не был больше сталкером, но он отказался, и она приняла этот отказ вопреки соображениям здравого смысла, вопреки разлуке с приёмным отцом и братом, вопреки всему.

На крыльцо выбежала Беляна, с ходу запрыгнула Саже на плечи и потребовала поиграть в лошадку. Сажа безропотно проскакала пять кругов вокруг дома, взяла барьер, перепрыгнув через цветочную клумбу, и сдала наездницу на руки Гуталину.

Дети убежали в бассейн, а Сажа долго ещё смотрела на них, плещущихся, и думала, что вот оно – счастье. То самое сталкерское счастье, когда Зона пощадила детей и не поступила с ними как с дочерью Рыжего Рэдрика, которая это счастье им с Яном подарила.

К полудню зарядил мелкий косой дождь, тёплый, сентябрьский. Сажа, стоя на крыльце и запрокинув лицо, ловила капли дождя губами. Потом солнце растолкало тучи, а затем на пару с ветром и вовсе погнало их с небосвода. Чувство, что неладное вот-вот случится, не уходило, оно пригрелось у Сажи в груди, прижилось там и теперь то и дело напоминало о себе, сжимая, сдавливая сердце.

К двум пополудни в гости неожиданно приехал Артур с компанией из двух длинноволосых девиц и тощего всклокоченного парня. Сажа обрадовалась и, на время подавив тревогу в груди, принялась за стряпню. Пока тощий всклокоченный тип веселил в саду оказавшихся хохотушками девиц, Артур, стоя рядом с Сажей у плиты, делился новостями.

– Карлик вот-вот станет губернатором и тогда наведёт шороху, – сообщил, состроив гримасу, Артур. – Знаешь, что он придумал? Хочет протащить закон о лицензионном сталкерстве.

– Это как? – удивилась Сажа.

– Да так, – Артур хохотнул. – Купил лицензию – и ступай себе в Зону. Не повезло – гробанулся там вместе с лицензией. А повезло – заплати налог и торгуй хабаром, сколько душе угодно. Кроме запрещённого к изучению, разумеется. Карлик полагает, что легальное сталкерство принесёт немалую пользу штату. А тех, кто без лицензии, как сажали, так и будут сажать.

– Здорово, – улыбнулась Сажа. – Поцелуй за меня Карлика и передай ему, что он самый мудрый Карлик в мире.

К вечеру Артур на прощание сказал, что гордится сестрой, чмокнул Сажу в подбородок, компания утрамбовалась в лимузин и умчалась в Рексополис. Теперь Сажа поглядывала на часы каждые пять минут и когда, наконец, явился грязный, в пропотевшей насквозь рубахе Ян, бросилась ему на грудь и заплакала.

– Ну что ты, – ласково говорил Ян, прижимая жену к себе и перебирая жёсткие, густые, ещё не тронутые сединой волосы. – Всё хорошо, всё хорошо, девочка…

За ужином он рассказал про визит к «Бродяге Дику», дети с открытыми ртами слушали, потом набросились с вопросами, и Ян, стараясь звучать весело, изображал руками котёл, в котором варится любимая мамина чечевичная похлёбка.

– А Зона, она хорошая или плохая? – спросила Беляна, когда Ян, покончив с «Бродягой Диком», взялся за кофе.

Ян почесал макушку, поскрёб подбородок и с надеждой посмотрел на жену.

– Она разная, милая, – пришла Сажа на помощь мужу. – Для одних плохая, для других хорошая.

– А для нас?

Сажа не нашлась что ответить. Тогда Ян поднялся, спустился в сад и вернулся оттуда с матово-белым, диаметром под два с половиной дюйма кругляком на ладони. Сажа вгляделась: пару секунд она не могла понять, откуда этот предмет ей знаком, потом вспомнила. Точно такой же был у той несчастной женщины в Зоне, у Марии Шухарт, дочери Рыжего Рэдрика.

– Сейчас мы кое-что выясним, – загадочно сказал Ян и протянул кругляк Беляне. – Возьми это, доченька, – попросил он. – Не бойся, это хорошая штука, она называется «рачий глаз», ты только не говори никому, что он у нас есть.

Беляна несмело протянула пухлую белокожую ручку, и Ян осторожно вложил матово-белый кругляк ей в ладонь. С минуту ничего не происходило, а потом «рачий глаз» потемнел, стал сначала кремовым, потом розовым, а затем красным и запульсировал концентрическими кругами, словно аварийный сигнал.

Сажа переглянулась с мужем, забрала у дочери «глаз» и пристроила на собственную ладонь. Парой минут позже он вновь стал матово-белым, пульсация прекратилась.

– А мне? Я тоже хочу! – обиженно заявил Гуталин.

– Конечно, – успокоила Сажа. – Куда мы без тебя. Держи.

Она уселась рядом с мужем и стала смотреть, как «рачий глаз» на ладони сына меняет цвет. Из матово-белого он перекрасился в кремовый, затем в розовый. Прошла минута, другая… Сажа удивлённо подняла на Яна глаза. Они молча просидели ещё минут пять. Красным «глаз» так и не стал.

– Я думаю, Зона ещё не определилась, – сказал Ян, когда дети отправились спать. – Насчёт нашего сына. Она ещё не знает, как к нему относиться.

Сажа всхлипнула, жалобно посмотрела на мужа, тот привлёк её к себе, ласково утёр глаза носовым платком.

– Не знаю, радоваться или огорчаться, – сказала Сажа. – Получается, что мы с тобой, – она шмыгнула носом, но от слёз удержалась, – что ты и я сродни этим, кто они там. Наша дочь им чужая, а насчёт Гуталина они не решили, принять ли его в свой круг, да?

– Возможно, всё обстоит по-иному, – ответил Ян задумчиво. – Я много всякого читал, пока сидел за решёткой. Учёные соревнуются друг с другом в догадках, версиях и гипотезах. Некоторые из них более правдоподобны, чем прочие, некоторые менее. Но все высоколобые, включая моего брата Ежи, сходятся в одном: когда дело касается Зоны, любая гипотеза, самая, на первый взгляд, правдоподобная, может оказаться неверной. Ежи думает, что «рачий глаз» нужен, чтобы определить степень сродства человека с Зоной. И мы с тобой думаем так же, с его подачи. И вместе с тем вполне возможно, что ничего общего с действительностью наше предположение не имеет. Наверняка мы знаем лишь, что с «глазом» можно попасть в такие места Зоны, куда без него хода нет никому, в том числе предполагаемым «своим». Попасть и не убиться там. Вот и всё. Остальное лишь догадки, и никакого сродства, может статься, и в помине нет, и слава пришельцам, если нет: не хватало только нам в один прекрасный день обнаружить у себя шерсть, рога, яйцеклады или что там у них.

Сажа вздохнула и поднялась.

– Пойдём спать, – сказала она. – Знаешь, с самого утра меня что-то тревожит. Когда ты вернулся, тревога ушла, а сейчас появилась вновь. Будто готовится что-то, нехорошее что-то, а что именно, не разберёшь.

Она проснулась посреди ночи, вскинулась, подбежала к окну. Ощущение было точно таким же, как в тот день, когда в сад, оглушив и связав охраняющего ворота Дядюшку Бена, проник Ян.