Схимники. Четвертое поколение - Сергей Дорош Страница 61

– Да что такое? Объясни ты толком, – попросила Малышка.

– Они поняли, что Искатель – схимник. Да это любой бы понял. На княжение его хотят поставить. Знаете, вилецкие егеря – не просто легкая пехота, мы – лазутчики. А я долго воеводой был. Научился понимать, от кого чего ждать. Ежели дойдет до оружия и против этих людей бросят регулярные полки… Словом, не позавидую я княжьим ратникам. Выучка и оружие – это еще не все. Горожане настолько уверены в своей правоте, что пойдут с голым брюхом на копья. Они сомнут любую рать. И боюсь, завтра я уже стану думать так же, как они.

– Схимник спас их от чумы, – произнесла Бешеная. – Теперь они решили, что схимник должен править ими, спасти от прочих бед.

Под утро, до того как встало солнце, мы ушли. Горожане крепко спали. Мы легко миновали все патрули. Конечно, в городе еще оставались больные, но хребет мору мы уже переломили. Разъезды вокруг города и на дорогах княжества тоже не стали проблемой. Для всех мы исчезли. Правда, у меня возникло подозрение, что я и Отшельник – не единственные схимники в Лихове. Но тогда я отмахнулся от него.

Казалось бы, путешествуя по княжествам, общаясь с купцами, я должен знать все последние новости. Другое дело, что они меня не очень интересовали. Князья всегда воевали, интриговали, заключали союзы, которые потом благополучно распадались. Ничего нового. Вот почему вести о происходящем в Вилецком княжестве дошли до меня лишь следующим летом. И были они странными.

Новый правитель провозгласил себя Императором. Да, именно так, Императором с большой буквы. Он не уточнял, является ли тем самым, первым Императором, давая народу додумать, досочинить. Но тут же всплыли старые слухи, что Император бессмертен и вернется, когда для венедов наступят тяжелые времена. А что творилось сейчас? Разбойники на дорогах, многочисленные банды в городах, уйма князей и бояр, мало чем отличающихся от этих самых разбойников. Чем не тяжелые времена? И чума как последняя капля. Чудесное избавление от нее стараниями схимников. После этого любой достаточно наглый человек, присвоивший эту заслугу, сможет провозгласить себя Императором (а тот самый или нет – додумывайте сами).

Но имелся еще один тонкий момент. Если вилецкий князь может претендовать только на одно княжество, то Император, провозглашая себя таковым, тем самым заявляет права на все владения бывшей Империи. Конечно, ответный удар должен быть страшен. Соседи объединятся… вернее, объединились бы. Мобилизация на границе слободских полков и боевая готовность регулярных пришлись как нельзя кстати. На следующий день после того, как в Вилецком княжестве объявился Император, его полки перешли границу. Удар был одновременно нанесен по всем направлениям. Подобного никто не ждал от княжества, ослабленного чумой. Это было глупо, нелепо, противоречило всем правилам стратегии. Может, потому и сработало. К лету территория Империи увеличилась втрое.

Князья смеялись: Император был лишь один. Новая Империя развалится сама от восстаний и ударов соседей. Но создавалось такое впечатление, что Император действительно возвращался в свои старые владения. Оказалось, многие слушают дедовские рассказы, мечтая об объединении венедов. То какой-нибудь полк, то несколько бояр со своими дружинами переходили на сторону Императора. То какой-нибудь город открывал ворота без боя.

В Империи начал устанавливаться жестокий порядок. Наказания в ней было лишь два: посягнувшему на чужое имущество рубили правую руку, посягнувшего на чужую жизнь просто вешали на ближайшем дереве. Наверно, это стало самым сильным ходом Императора. Егерские полки очищали дороги и города от грабителей, чем тут же привлекли сердца купцов к вилецкому правителю. А купцы – это деньги, информация, это – города, в которых они имели немалое влияние.

История повторялась. Соскучившиеся по сильной руке и порядку венеды отвернулись от своих князей в пользу нового объединителя. Самые умные князья, как и в прошлый раз, поспешили присоединиться. Самые гордые продолжали сопротивляться. От них отворачивались простолюдины, дезертировали ратники, даже дружина не всегда оставалась верна. Правда, одумалась знать. Для нее новая Империя оказалась отнюдь не сказкой. Император не смотрел на древность рода, его волновали лишь способности человека. Кроме того, бояр лишили права набирать собственную дружину. Объединитель венедов опирался на простолюдинов: купцов, ремесленников, крестьян.

Помню, на втором году, когда вокруг Империи кипели основные бои и решалось, жить ей или оказаться разорванной на части соседями, я спросил Барчука:

– Может, все-таки вернешься домой? Великие дела творятся. Когда-то ты мечтал об этом. Думаю, сейчас не так уж сложно человеку твоего рода и твоих способностей занять место воеводы.

– Нет, учитель, – ответил он. – Решение давно принято. Если Часлав провозгласил себя Императором, а я не знаю, кто, кроме него, мог это сделать, – удачи ему. Я больше не воевода. Я – схимник Барчук.

Вот, пожалуй, и все… Хотя нет, был еще один случай, стоящий упоминания. Произошел он, когда Барчук был у меня в учениках уже четыре года, а Империя захватила почти все венедские земли и лениво добивала сопротивляющихся князей, которых легко было пересчитать по пальцам одной руки.

К тому времени дороги стали спокойными, и для отрядов наемников, раньше процветавших, настали трудные времена. Купцы снижали плату охране. Оно и понятно: ведь теперь в каждой лощине им не мерещилась засада. Серьезные отряды не соглашались работать за цену простых грузчиков. Кто-то подался в имперские полки. Опытных бойцов туда брали охотно и жалованье платили достойное. Некоторые ушли в разбойники. Помню, в те времена полгода на дорогах кипела настоящая малая война. Хорошо сколоченный отряд наемников, вооруженных не хуже регулярных войск, прошедший через множество стычек, мог поспорить с имперскими егерями. И спорили. Правда, недолго. Империя нашла силы и способы вырезать их под корень без жалости и снисхождения.

Те, кто продолжал промышлять «охраной», не годились и в подметки старым добрым наемникам. И оружие поплоше, и выучки никакой, да и опыта, честно сказать, тоже. Теперь им доставалась роль грузчиков, подсобных работников, и уж крайне редко доводилось браться за топоры. Мечи этим горе-воякам были не по карману.

Нас тоже стали нанимать гораздо реже. В основном – для походов за пределы венедских земель, куда еще не дотянулась стальная рука Императора. Купцы – невиданное дело – согласны были платить все подати. Потому что видели, на что идут их деньги. Имперских ратников, следивших за безопасностью дорог, теперь называли не иначе как «наши заступнички».

А дело было зимой. Санный обоз шел на юг, к чубам. Нужен хозяину был в основном я, а вернее, мои знания зимних путей. Капитаном охраны взяли наемника по имени Заяц. Это не прозвище. Родители так нарекли, когда увидели, что детище их родилось с заячьей губой. Но характер капитана очень соответствовал имени. Моих учеников уже два года как нанимали отдельно от остальной охраны. Купцы понимали, что без них я никуда не пойду, а отдавать столь прославленных людей под начало капитану, вчера только лапти снявшему, – это оскорбление. Впрочем, ворчали они скорее для приличия. Барыши под имперской десницей росли день ото дня, так что четверо моих учеников никого бы не разорили.