Боевая магия для травницы - Евгения Решетова Страница 61

Чудеснейшее из везений.

Мы сидели долго. Наши охранники то уходили, то возвращались. Женщина тоже пару раз исчезала, но потом вернулась и села на камень напротив меня.

— Ты не Арона, — вдруг произнесла она. — Дочь?

— Племянница, — качнула головой, на миг поверив, что смогу придерживаться нашей с дядей легенды. — Просто похожа.

— Дочь, — словно не слыша меня, повторила женщина. — Кровь от крови я всегда узнаю. А в тебе ее кровь, чистая. Зачем пришла? Мы тебя не ждали.

— Случайно, — так как остальных она игнорировала, я решила отвечать, попутно попытавшись выяснить, что происходит. — На нас напала нечисть на границе с Варлесом, и мы прошли через портал.

— Око тьмы, — скривилась женщина. — Камню не нравится, но камень всегда молчит, потом наказывает. Ты открыла? Или Арона?

— Не мы.

— Арона придет?

Поняв, что она так и будет спрашивать, замялась.

— Она…

— Твоя мать — хороший человек. Но ей не протянуть без хше. Черная авата точит мага медленно, но верно, капля за каплей. Ароне мало оставалось, а я не видела ее с желтых листьев. Где она?

Сердце сжалось. Я так старалась не думать о маме, что забыла, просто забыла о многом, что с ней было связано. А ведь она болела, сильно болела, почти умирала, но потом вновь вставала и жила дальше, словно и не было смертельного недуга.

— Умерла, — произнесла едва слышно.

— Как? — нахмурилась женщина.

— Убили, — сглотнула и посмотрела в слишком светлые глаза. Прозрачные, словно горный родник, с единственным черным пятном — провалом зрачка.

— Плохо. Сила не уходит в никуда, значит, перешла к тебе, — она сощурилась. — Не смогла, — протянула разочарованно. — Ведьмы сегодня не придут, вы — мои гости.

Она резко поднялась, и рядом с нами оказались мужчины. Они не поддерживали, не прикасались, но чувствовалось, что гости мы лишь номинально. Скорее уж, враги, с которыми непонятно что делать и как обращаться.

Через ручей перешагнула первая и направилась вслед за женщиной, которая уверенно лавировала среди скальных завалов. Дорога вилась вперед словно упавшая на землю нитка, порой мне даже казалось, что мы ходим кругами, настолько пейзаж был однообразным. Идти приходилось по одному, потому что временами проходу становились настолько узкими, что даже мне приходилось протискиваться. Так и хотелось оглянуться, чтобы посмотреть, что происходит за моей спиной, но я не решалась.

Мне было страшно. И вот сейчас — чуточку стыдно. Пусть я и не сказала, что Арона была моей матерью, но ответ висел в воздухе, его даже не нужно было озвучивать. Женщина произнесла, а я не отказалась, лишь подтвердила, что знала ее. А за мной след в след шел тот, кто должен был выследить ее и покарать. Тот, кто без сомнения должен был уничтожить появившегося на пути отпрыска рода Ти Муат. Слишком много нависло надо мной опасностей, чтобы я могла произносить вслух то, что было правдой. И мне было жаль, что теперь Оуэн отвернется, ведь я стала привыкать к нему, испытывать нечто большее, чем просто уважение и восхищение. Нечто…

— Как тебя зовут? — ворвался в мысли голос женщины.

— Лета.

— Память, — со смешком произнесла она. — Твое имя на старом языке моего народа — Память. А я Орна, и означает это — Правда. Никто и никогда не солжет мне, как и я не смогу сказать неправду. Арона дала тебе хорошее имя, та, что должна сохранить прошлое, чтобы помнить будущее. Твой отец должно быть злился, что у того, чье имя Смерть, дочь должна охранять жизнь?

— Я не помню своего отца, — ответила осторожно. — Вы его знали?

— Как не знать Смерть, когда она ходит рядом? Но он был доброй Смертью, благородным воином, пусть и раздражал неумением видеть правду. Будь я на месте твоей матери, никогда не выбрала бы его в спутники! Но я не видела его, а Арона не произносила его имени очень давно… Его тоже нет в живых?

— Полагаю, что да, — тихо ответила ей.

Ущелье, по которому мы сейчас шли, вновь стало уже, и Орна пошла вперед, оставляя меня наедине с сотней не самых приятных мыслей. Я прекрасно понимала, что все, кто шел за мной следом, слышали ее слова. И Ти Лайат… Вот уж с кем придется объясняться! И мне так стыдно и грустно одновременно, что хочется плакать, но все, что могу себе позволить, это покрепче сжать кулаки.