Аконит - Даша Пар Страница 61

Беги, девочка, беги.

Сотри ножки до крови.

Солью изрежь их, болью умой,

Только не падай, только не стой…

Ведь за тобой следует кое-кто злой.

Изо рта вырывается колючее облачко пара. Осиный холод до ожогов морозит голую кожу. Но как-то отдалённо, затем резко и близко, волнами то приближаясь, то отдаляясь вновь. Запрокинув голову наблюдаю за кроваво-красным необычайно ярким северным сиянием, загораживающим небесное звёздное полотно. На его фоне деревья совершенно чёрные, и только снег фиолетовых оттенков, переливается подобно миллиардам драгоценных камней. Деревья скрипят, деревья дышат во власти ночных суровых ветров и это единственная песнь ночи. Она завораживает — пальцы непроизвольно перебирают невидимые клавиши. Такое неподвижное обнажённое безмолвие.

Послышался далёкий женский крик, а затем разъярённый дикий вой, стрельба и вот уже несколько волков продолжают начатую мелодию звериной ярости.

— Уходи отсюда, Елена, — раздаётся позади голос Армана. — Слишком рано, это погубит тебя.

— Я здесь уже была?

От звука собственного голоса разболелась голова. Крепко зажмурившись, попыталась унять мушки перед глазами, но только слёзы выступили на ресницах, моментально замерзая на холоде.

Вновь в белом платье, босая, почти синяя от мороза. Но в этот раз всё иначе. Ведь я знаю, что сплю. Обернувшись, вижу Армана: безупречный, стильный, во всём чёрном, не испытывающий холода, любящий, даже добрый. Раньше он никогда не смотрел с такой теплотой! Под его взглядом зимняя стужа отступает, а звуки бойни стихают. В морозной тишине слышится только наше дыхание, только биение сердец.

Несмело дотрагиваюсь до его щеки, а затем убираю руку, прижимая её к груди.

— Почему вижу тебя? Почему ты, а не Лико? Почему чувствую именно тебя?

— Столько вопросов. Ты не меняешься, Елена, — с мягкой укоризной в голосе отвечает он, а глаза смеются. — Потому что с Лико ты на равных. Потому что Лико не делает тебя сильнее. Потому что ты не доверишься ему так, как мне.

— Но я чувствую тепло, просто думая о нём! Мне достаточно знать, что он есть, чтобы быть… спокойной. Разве этого недостаточно?

В моём вопросе двойное дно и мы оба понимаем, о чём спрашиваю на самом деле. Арман подходит совсем близко, берёт онемевшие руки в свои, растирает их, целует, а затем целует в лоб, покровительственно, почти как в детстве целовал отец.

— Есть разная любовь, Елена. В мире волков у триад привязанность имеет границы, где каждый избирает себе свою линию любви. Страстная, резкая, тёплая, нежная, изрезанная, печальная — на любой вкус — как подскажет сердце. Но вы оба родились в этом мире и не знаете, как любить нескольких. Вам больно, вы запутались. Но рано или поздно всё встанет на свои места, — он отпустил руки, а затем заправил непослушную прядку моих волос за ухо и щёлкнул по носу, улыбаясь, почти смеясь.

Здесь он такой открытый. В реальности никогда не видела его таким живым и счастливым. Влюблённым.

— Откуда я это знаю? Тебя здесь нет, ты — это моё подсознание. Моя внутренняя защита, — терпеливо спрашиваю его, поражаясь своим вопросам и своим же ответам.

— Не думай об этом, — посерьёзнел он, а затем перевёл взгляд за мою спину. — Они идут, тебе нужно бежать.

— Кто идёт? — непонимающе спрашиваю, оглядываясь по сторонам.

Ветер усилился, разбивая кокон безмолвия, забираясь в наш уютный мирок. Трещат деревья, падают ветви, стонет земля под порывами разгорающейся бури. Сияние усилилось, стало светло почти как днём. Кроваво-красным днём. Тогда же вижу чёрные фигуры в чаще леса, они медленно, но уверенно движутся в нашу сторону, постепенно ускоряя шаг, срываясь на бег.

Арман обхватил плечи, развернул к себе лицом, почти сталкиваясь носами. Он побелел, выцвел и только глаза, яркие янтарные глаза, неотрывно, с тревогой смотрят на меня.

— Беги, Елена, беги! — кричит он, и всё отдаляется, опять через вату, а в ушах нарастает звон.

Волк притягивает к себе и с силой, до крови целует в губы и отдалённость схлынула, рассыпавшись звонкими снежинками, вернув обратно в зимний северный лес. Как будто проснулась, а он взял и исчез.

Оглянувшись, увидела: стая почти здесь. Сорвалась с места, оставляя за собой кровавые следы — порезы от острого снега. Я бегу так быстро, как могу, разрывая платье, цепляясь волосами за ветви деревьев, царапая лицо, когда они хлестали меня, мешая бежать изо всех сил. Падаю и поднимаюсь вновь, но словно бегу на одном месте, а волки всё ближе и ближе, чувствую их разгорячённое дыхание, смрад кровавых пиршеств, ненасытный волчий голод.

Впереди показался слабый, но постепенно увеличивающийся огонёк. Он как маяк тащит к себе — последний рывок и я падаю на колени, а мимо на большой скорости проезжает автомобиль по занесённому снегом шоссе. И стая вырывается следом из леса, бросается на машину. Визг, как острый, непрекращающийся крик, водитель выкручивает руль вправо и влетает через небольшой овраг в массивное дерево, полностью сминая капот. Негромкий хлопок, в воздух взвилась дымная струйка, быстро превращаясь в плотный, чёрный дым.

Волки подбираются ближе и тогда открывается задняя дверца.

Я не могу оторвать взгляд от происходящего. Сон кажется воспоминанием. Мне знакома эта машина и я предчувствую, кто выйдет из неё. Вдруг раздаётся невыносимо громкий противный звук со стороны водительского кресла — клаксон автомобиля. Он всё набирал и набирал громкость, слепя, заволакивая сон в белёсую паутину.

Тянусь рукой к машине, словно пытаясь разогнать туман, чтобы увидеть, что было дальше, но вместо этого открываю глаза. То, что приняла за автомобильный гудок, — охранная сигнализация.

На усадьбу напали.

***

Открывается нараспашку, со звонким ударом о стену, входная дверь в спальню и на пороге возникает взъерошенный Артём, впуская в комнату слабый свет из коридора. По его лицу скользнула непередаваемая гамма чувств — от облегчения до недовольства. Словно в чём-то опять перед ним провинилась.