Простая смертная #2 - Екатерина Оленева Страница 61

Всё грущу о шинели

Вижу дымные сны

Нет, меня не сумели,

Возвратить из Войны.

Мне казалось, что я спокойно перенесла всё то, что случилось. Я хладнокровно сожгла корабли, залила драконьим огнём улицы города, я спокойно смотрела на то, как горят мятежники в тронном зале. Я делала в тот момент то, что казалось необходимым и старалась не думать о том, правильно ли это или нет. Моей целью было устранить врага и выжить самой.

«О цене подумаю потом», – примерно так я тогда рассуждала.

И вот это «потом» настало.

Человек, переживший военные действия и человек, никогда не знающий войны – два разных человека, это я теперь точно знаю. Как знаю я и то, что Гомер писал правду, описывая героев Троянской войны. Я, как и они, переживала «страшную тревогу», имела «огорчённую душу». Сердце моё мрачнело.

За окном цвели цветы и море было по тёплому синим, но мне было холодно. Холод шёл изнутри, из сердца. Между мной и миром как будто образовалась тонкая корочка льда, через которую я, как через стекло, смотрела на всё. И всё видело мне иным, чем до сих пор – лишённым красок, вкуса и запаха. Жизнь казалась бессмысленной. В любой момент от всего, что ты строишь, ничего не останется. Тех, кого ты любишь, в любой момент может не стать. Ничего не имеет настоящей цены – смерть всё обесценивает.

Жизнь потеряла цену, но вместе с тем я утратила способность расслабляться. С пристальным и постоянным бдением приглядывалась и вслушивалась, со страхом ждала новостей из-за высокого забора, ограждающего Цитадель от мира. Я постоянно была готовы сорваться, чтобы, схватив сына, бежать к Драконьему Логову, опасность мерещилась со всех сторон. Если Атайрон не ночевал у меня, я практически не могла заснуть, а если оставался – меня мучили кошмары. Кошмары, в которых или мои драконы убивали других людей. Иногда их жертвой становилась я сама. Я превращалась в юную девушку, ещё не успевшую стать драконьим всадником, и становилась жертвой. Сны становились навязчивыми, я утопала в них, как муха в паутине.

Постоянное напряжение заставляло мои нервы искрить и одной мне известно, каких чудовищных усилий мне стоило, чтобы не сорваться, не наорать на девушек, стоило им допустить малейшую оплошность, не повысить голос на ребёнка. Мне хотелось швыряться вещами, орать в полный голос, топать ногами. Нет! Я ничего подобного себе ни разу не позволила, но внутри копился и рос злой ком, и я боялась того момента, когда утрачу над собой контроль.

Какая ты королева, если не можешь контролировать саму себя? Это простые люди могут срываться, кричать, плакать – королям такой роскоши не дано. Даже когда всё летит к чертям, ты должен сохранять голову в холоде и выглядеть достойно.

Я прекрасно понимала, что со мной творится. Это был ПТСР – посттравматическое стрессовое расстройство. Все симптомы на лицо: тревожность, взрывные реакции и вместе с тем притупленные эмоции, агрессивность, которая пока поддавалась контролю, но я не могла одобрить изменения, происходящие со мной. Ещё вчера я не считала, что любую проблему можно решить грубой силой, а сегодня готова была уверовать в неё, как в панацею. Я с удовольствием говорила гадости моим девушкам, порой доводя словами до слёз и получала от этого мрачное удовольствие. В первый момент, потому что в следующие минуты мне становилось ещё хуже и начинало тошнить от себя самой.

«В кого ты превращаешься? Кем становишься?», – с ужасом задавалась я вопросом.

Порой случались провалы в памяти. Я целеустремлённо двигалась, собираясь что-то сделать, а в следующий момент замирала, напрочь забыв – что.

Но хуже всего перечисленного было уже озвученное мной ощущение бесполезности и ненужности всего и всех. Еда вызывала отвращение. И даже секс с Атайроном перестал доставлять удовольствие – я вообще словно утратила знание о том, что обозначает это слово. Помнила, как помнят вкус детских игр, но больше не могла прочувствовать.