Полный котелок патронов - Александр Зорич Страница 61

Мы молча наблюдали эту картину с полминуты, не зная как ее квалифицировать.

Мне показалось, что капли падают все чаще и чаще.

— Подумаешь, трещина какая-то, — беспечно махнул рукой Тополь. — На наш век ресурса этой байды хватит, а там…

И ровно в ту же самую секунду, на словах «а там», в уши ударил звон громче тысячи колоколов — это на бетонный пол зала упал всей своей многотонной тушей громадный узел реактора, отвалившийся с его правого (по отношению к нам) края.

Похоже, вывалилась разом вся подсистема перемещения графитовых стержней (вот уж не знаю, какие функции она выполняла в генном процессоре).

Мы не успели прийти в себя от акустического удара, а через весь зал уже неслись потоки густой маслянистой жидкости подозрительного медового цвета. При этом и идиоту было ясно, что у этой жидкости мало сходства с пчелиным медом — скорее она походила на какую-то концентрированную кислоту запредельной едкости, азотную или серную.

Довершая сходство с азотной кислотой, дьявольская жидкость курилась густым оранжевым дымом.

Аналогию с этой ужасно токсичной гадостью уловили одновременно и Филиппов, и Рыбин.

— Химическая тревога! — выкрикнул Рыбин, поспешно натягивая на лицо противогаз, закрывая голову прорезиненным капюшоном и отчаянно матерясь в микрофон.

Двух спецназовцев новая напасть съела заживо в ближайшие несколько секунд.

После визита второго Тау с его политэкономическими лекциями все мы охотно пребывали в состоянии сонного покоя, так что поначалу никто не хотел верить, что опасность реальна.

Но после того, как погибли те двое, у всех мигом прочистились мозги. И у меня тоже.

Мы с майором раскачали и уронили кофейный автомат, а затем немедля вскочили на его тушу ногами.

За нами последовали и Тополь с Шестопаловым — как видно, тоже дорожили своими конечностями.

К счастью, загадочная медовая кислота очень быстро переходила из жидкой фазы в газообразную — что твой гелий. Да вдобавок было куда сливаться ее излишкам — в ту самую потерну, из которой появились в этом зале мы.

Так что можно было надеяться, что мы не будем отрезаны этим токсичным наводнением на своем железном островке слишком уж долго.

Однако я уже давно заметил: когда ведешь бой со злом прямо в его логове, беда никогда не приходит одна. Корпус реактора РБМК-1000 скрывал еще много мерзопакостных сюрпризов! Когда разом лопнули двести перегруженных болтов каждый толщиной с ногу тяжелоатлета и брызнула шрапнелью главная крышка радиационной защиты, эти сюрпризы посыпались на нас, как улов траулера, ловившего рыбу в логове Ктулху…

Оказалось, что генный процессор содержал множество емкостей с водой. В воде этой находились твари. И не просто какие-то там твари. А используемые в качестве источников базовых биологических стройматериалов для сверхчеловеческих исканий альбиноса Тау.

Каких «стройматериалов»? Ну там, протеинов, полисахаридов, ДНК.

И твари эти, в отличие от нас, совершенно не растерялись. Не заплакали в голос «Где наш папочка? Почему он бросил нас одних?!» Но принялись распространяться по залу, шустро орудуя щупальцами, клешнями, хвостами, плавниками.

Больше всего они походили на увеличенных морских звезд, скрещенных с кальмарами. А двигались так быстро, будто в задницу каждой вкатили тридцать кубиков стероидов. Можете себе представить эту красоту и величие.

Вот тут наконец-то Рыбин со товарищи и показали класс.

Заработали все их смертоносные машинки разом, изрытая на головоногих потоки свинца, оперенных карбид-вольфрамовых стрелок и напалма.

Протеины и полисахариды полетели на все триста шестьдесят градусов!

— Больше никогда не буду заказывать в ресторане морской салат, — задумчиво сказал по этому поводу Тополь.

Меж тем биомасса перла и перла. А когда несущий корпус реактора с поистине тектоническим размахом раскололся надвое и рухнул, размолов в песок две бетонные тумбы, стал очевиден и источник мутантных морских гадов.

Оказалось, что бетонные постаменты генного процессора скрывают трубы метрового диаметра, соединенные… тут меня осенило… блин, да они были соединены прямиком с фундаментом Шестого энергоблока, по которому мы приплыли на своем «Зодиаке»! Вот откуда была засветка на экране моего ПДА! Вот что там водилось, в южной части этого богом проклятого бассейна!

Вы не поверите, сколько на самом деле жадный Комбат готов заплатить денег, чтобы не видеть всего того, что он в тот день увидел!

— Слышь, Комбат, — Тополь ткнул меня в плечо, — похоже, меньше этих уродов плавучих не станет! Самое время линять.

— Но как линять, Костя? Я с этой автоматической кофеварки даже спуститься боюсь! — Я топнул ногой по жестяному боку автомата, тот ответил мне скорбным гулом. — Поблизости — ни одного выхода. А тот, возле которого Рыбин репетирует Сталинград, отрезан от нас десятками метров глубоководного ада. Предлагаю ждать, пока ситуация не переменится.

— Когда у Рыбина и его пацанов патроны кончатся — вот тогда начнутся настоящие перемены, — мрачно сказал Тополь. — А до того все будет так, как сейчас.

Как ни странно, здравую идею подал майор Филиппов, который до этого пребывал в ступоре глубоко шокированного увиденным человека. Его узкое худое лицо все, от бровей и до подбородка, было как высокобюджетный триллер.

— А давайте эти ваши штуки используем? — бескровными губами, тихо произнес Филиппов.

— «Раумшлаги»? — уточнил я.

— Да.

— Радиуса поражения даже его гранаты не хватит, чтобы очистить заметную часть зала от этих гадов, — вздохнул я.

— Я не об этом говорю! Пробейте «Раумшлагом» дыру в стене энергоблока. И через дыру уйдем.

— Майор дело говорит, — поддержал Филиппова Тополь. — Стреляй, Вова.

Я бросил прощальный взгляд в сторону Рыбина, но ни бравого спецслужбиста, ни его подчиненных видно уже не было. Такой непроницаемой стала рыжая пелена от испарившейся кислоты!

Хорошо, что на Шестопалове был противогаз, да и вообще вся эта желтая резина. Не будь он таким везучим и, кстати, вороватым, не было бы уже с нами никакого ефрейтора. Банально отравился бы.

— Ну, с богом! — выдохнул я и мой «Раумшлаг» изрыгнул вторую за этот бесконечно длинный день реактивную гранату с глубоковакуумной боевой частью.

Последовавший вслед за этим риманов катаклизм уже не мог сравниться по яркости спецэффектов с разрушением генного процессора. Есть события — и… события. Так вот это было из вторых.

Однако дыру «Раумшлаг» пробурил — мое почтение.

За открывшимся в бетоне проломом синела рваным бархатом чернобыльская ночь и двусмысленно серебрилась лунная дорожка на черной воде канала.

От мыслей о воде меня передернуло. Я был уверен: сейчас она кишмя кишит теми же тварями, которых ребята Рыбина так талантливо шинковали в рыбный фарш.