Несравненное право - Вера Камша Страница 61

В это время молодой Луи восхищал своим молодечеством прекрасную половину Мунта, ничуть не задумываясь о том, что имеет все права на корону. Друзья Эллари, которым все эти годы стоило немалых усилий сберечь мальчишке жизнь, и злились, и восхищались новым любимцем столицы. Втихаря же они готовили переворот, о котором меньше всех знал принц. Время неумолимо поджимало — Базилек никогда не отличался крепким здоровьем, и дворцовый медикус, сделавший ставку на Луи, уверял, что года через два император тихо отойдет. Заговорщики были не придворными, а солдатами. Убийство им претило. Конечно, будь они уверены, что Базилек проживет еще лет двадцать, они скрепя сердце бросили бы жребий, и тот, кто вытащил черную метку, из одного пистолета выстрелил бы в императора, а из второго в себя. Но лучше было подождать два года, но не пятнать ни себя, ни Луи кровью Волингов. [83]И маршал Ландей со товарищи ждали своего часа с упорством кошки, стерегущей мышь.

Объявить императором Луи и арестовать Бернара и его приспешников — такова была их цель, ради этого Франциск изображал из себя жуира и пьянчугу, которого терпят лишь из уважения к былым заслугам и потому, что его любят горожане. Земляк Бернара вице-маршал Жером, редкостный осел, полагал, что держит гвардию в своих руках, не зная, что все было с точностью до наоборот и гвардейцы, которых канцлер полагал своими соглядатаями и сторонниками, на деле служили маршалу и сыну Эллари. Все шло, как и было задумано. Даже ссылка принца в провинцию сыграла на руку заговорщикам, но войны с Таяной не мог предусмотреть никто.

От короля Марко и Рене Арроя не ждали никакого подвоха, земли и воды им хватало, а мировая корона ни Рыси, ни Альбатросу пока не требовалась. Марко собирал по одному горные княжества и герцогства, Рене смотрел за море, фронтерские бароны и южные сигноры пока еще держались империи, и Матей с Ландеем были уверены, что время у них еще есть. Пророчества они в расчет не приняли.

2229 год от В.И.

18-й день месяца Иноходца.

Убежище

Опал перебирал точеными ногами и встряхивал роскошной серебряной гривой в ожидании царственного седока. Так уж повелось, что повелители Лебедей ездили только на снежно-белых жеребцах. Эмзар легко вскочил в высокое седло старинной работы. Конь, почуяв хозяйскую руку, приветственно заржал и затанцевал, радуясь предстоящей скачке. Снежное Крыло поправил выбившиеся из-под серебристого шлема волосы и, наклонившись, поцеловал в лоб юного Дэриэля, хранителя Лебединого Чертога, призванного в отсутствие вождя надзирать за жизнью клана. Клана! Громко сказано! В Убежище после их ухода останется едва ли пять десятков женщин и несколько болезненных юношей, которым Эмзар своей властью запретил идти в бой.

Сам он последние месяцы жил, словно во сне. После смерти брата, о которой никто, кроме Нанниэли и Клэра, не знал, местоблюстителя Лебединого трона ни разу не видели улыбающимся или обсуждающим что-то, кроме насущных дел. Об Астене он не говорил. Об Эанке тоже. По крайней мере, с другими Лебедями. Его единственным наперсником оставался Клэр, но о чем беседовали эти двое, потерявшие самых близких, не знал никто.

После ухода Эанке и Фэриэна власть Эмзара стала абсолютной. Его слово было столь же непреложным законом, как некогда слово его венценосных предков. Снежное Крыло заставил своих немногочисленных подданных готовиться к войне и походу и преуспел в этом. Когда же, исчезнув из Убежища на несколько дней, принц-Лебедь приказал собрать Большой Совет, все поняли, что началось. Что именно «началось», эльфы еще не знали, но то, что прежняя, спокойная, как сон или смерть, жизнь закончена, почувствовали все. Совета ждали с опаской и тайным нетерпением, словно бы не замечая ни стройных деревьев, ни журчащих ручьев с переброшенными через них причудливыми мостиками, ни увенчанных изящными шпилями маленьких дворцов.

В ночь, когда луна соединилась с солнцем и встала против красной Волчьей Звезды, [84]смешавшей лучи с голубой Аденой, [85]был открыт Великий Зал, который мог вместить более тысячи Лебедей. Увы! Сейчас он был полон едва ли на треть. И все равно, подобного сбора не случалось со времен окончания Войны Монстров! И с того же времени клану Лебедя приходилось обходиться без повелителя. Теперь же в сверкании серебра и горного хрусталя уцелевшим эльфам явился истинный владыка.

На плечах Эмзара как влитая лежала легкая переливчатая кольчуга, поверх которой был надет изумительной работы нагрудник с изображением Великого Лебедя. На боку у принца в играющих всеми цветами радуги ножнах висел фамильный меч, гордую голову венчала отцовская корона, а в левой согнутой руке он нес шлем, увенчанный перьями, столь же белоснежными, как и заколотый алмазной фибулой плащ, наброшенный на плечи. За Эмзаром шел также облаченный в парадные доспехи Клэр. Перья и плащ цвета осени говорили, что отныне он является Рыцарем Вечной Памяти и что смерть для него не несчастье, но воссоединение с ушедшей на Голубые Поляны любимой, а посему не страшна, а желанна. Осенние Рыцари не искали гибели, но не боялись ее и всегда шли вперед, в самую гущу схватки. Иногда подобный траур длился веками, так как смерть часто отвращает лицо от тех, кто потерял все, что было ему дорого в этой жизни.

Лебеди завороженно смотрели на вождей, и в их крови поднималось древнее пламя, которое они почитали давно погасшим. Века покоя и добровольного изгнания не смогли стереть память о прежнем величии, о том, что их народ почитал себя заступником Добра, самими Светозарными поставленным хранить Рассветные земли от посягательства Тьмы. И теперь, когда поход и битва стали неизбежными, Перворожденные вспомнили, кто они есть.

Эмзар еще не начал говорить, а его подданные уже жаждали окунуться в полузабытую или, для выросших в Убежище, вовсе незнакомую стихию боя, услышать зов боевых труб и нетерпеливое ржанье коней, способных обогнать ветер. И когда местоблюститель, нет — король, объявил, что они выступают на помощь Эландскому герцогу, никто не удивился. И никто не отказался. Самым трудным оказалось то, о чем никто не думал. В Убежище оставались те, кто был бесполезен на поле боя. С ними надо было проститься, и их надо было защитить. Именно поэтому сборы затянулись. Но теперь позади и это. Взлетая в седло, Эмзар понял, что все, чем клан жил до этого дня, ушло навсегда. Брат Астена не знал, не мог знать, какой станет его новая жизнь и сколько веков, лет или дней она продлится. Не мог и не хотел.