Фаворит. Сотник - Константин Калбазов Страница 60

К примеру, Иван все же завел свою мельницу и наладил выпуск собственного черного пороха. Он у него получается куда как качественнее и значительно мощнее иных. Да и дешевле ладить это зелье самому, чем покупать его на стороне. Опять же, казна закупает, что в некоторой мере способствует компенсации потерь. Правда, цены у царя батюшки, не разгуляешься. Ну да, все одно в прибытке. Пусть и в не особом.

– Ну вот, давно бы так-то, – удовлетворенно произнес Иван.

– Ага. Пошли родимые, – с веселым задором, подхватил Григорий.

При всем при том, что орудийная канонада вроде как не стихает, тем не менее турецкий паша вполне сознает, что интенсивность обстрела падает. А значит, вскоре артиллерия не сможет прикрывать штурмующих. Вот и решил выдвигаться.

Тем более, что не нужно много ума, чтобы осознать, никакой командир не станет держать своих людей под обстрелом, если имеется такое надежное укрытие как каменная башня. Ну что этим стенам может сделать полевая пушка? Да ничего. А в подзорную трубу прекрасно видно, что русские вывели захваченные пушки из башни, и часть из них уже разрушена. То есть, орудийного огня особо опасаться не стоит. Пусть они и сосредоточили все орудия на сухопутном направлении.

– Умно идут, Иван Архипович, – подойдя к Карпову, произнес полусотник Гуляев.

– Странно было бы, коли они оказались бы глупее нас. Если мы использовали камышовые маты, в лодках, то отчего им не использовать их на суше. Да и казачки, на своих стругах пользуют вязанки камыша. Он им и защита, и на дно пойти не дает.

Пусть турки и собирались взять укрепление сходу. Тем не менее, наступали они не сплошной массой и не цепями. Подразделения числом до полусотни толкали перед собой колесную пару, на которой были прикреплены толстые камышовые маты. Если все сделать со знанием, то такую преграду со ста шагов не вдруг пробьет и пушечная картечь. В смысле, легкая, конечно же. Тяжелая такую преграду попросту снесет. Так что, о ружейных пулях и говорить нечего. Гарантированная защита.

– Ну это они сильно так обсчитались, – с хищной улыбкой заявил перезаряжающийся Рыбин.

– Ты своим делом займись, десятник, – одернул его Иван.

Не хватало еще панибратство разводить посреди боя. В прошлой жизни Иван частенько почитывал в книжках о попаданцах, как эти великие знатоки душ сближались со своими подчиненными. Вот только писали те книжки, либо вообще не служившие в армии, либо недалекие люди.

Иван был рядовым, но он прекрасно сознавал где место рядового, сержанта и офицера. Война этому быстро учит. Как впрочем, и выявляет несостоятельных командиров, которые обычно в боевых частях надолго не задерживаются. И хорошо как не отправляются из-за своей глупости на тот свет.

Поднявшись на офицерскую ступень Иван поневоле был вынужден несколько отдалиться от своих прежних друзей. Они конечно позволяли себе порой общение в неформальной обстановке, и чарку другую пропускали. Но случалось это очень и очень редко. Потому как служба, отнимала львиную долю времени. Оставшуюся же часть приходилось использовать для решения внеслужебных проблем, и у Карпова забот было более чем достаточно.

– Прошу прощения, господин сотенный, – повинился десятник, понимая, что погорячился, когда влез в разговор офицеров.

Борясь с неловкостью, Григорий с сосредоточенным видом занялся карабином. Извлек ершик, и быстро обработал спиртом слегка подкатившееся кресало, чтобы избежать осечек. Прошелся по полке, затравочному отверстию. Просушил. Зарядил патрон, вновь установил оружие на сошки. Прицелился. В сердцах прошелся и по себе любимому, и по другу закадычному, и по службе стрелецкой, что легла между ними.

Потом улыбнулся, потому как и служить и воевать ему все одно нравилось. Выцелил спину очередного топчи, усилено шурующего прибоем в стволе пушки. Выровнял дыхание. Совместил круги прицела. Нажал на спуск. Приклад привычно лягнул в плечо. Обзор на мгновение заволокло дымом. А затем он увидел, как турок медленно полуобернулся и повалился вбок. Убит или нет, но в любом случае не боец. И скорее всего, все же покойник.

– Ну что, накроем их мортирками? – Предложил Гуляев.

– Нет. Григорий прав. Эти маты им не помогут. Причем даже на таком расстоянии, наши пули пробьют их как бумагу. Бомбы же я хочу приберечь до того момента, когда нам станет действительно погано. Маловато их у нас. Так что, подпустим поближе, чтобы не успели укрыться за деревьями и кустами. А там, и врежем от всей широкой нашей души.

Выжидали минуты две, не меньше. Оно-то понятно, что расстояние плевое. Но в разлив даже простому пешему тут передвигаться не сахар. А уж если толкать перед собой защиту, так и подавно.

Вообще-то, Иван на месте паши наплевал бы на эту защиту, и наступал бы цепями. Благо прошлогодние высокая трава и камыш дают довольно неплохую маскировку, что мешает точной стрельбе. С выходом же на выкошенный участок, одним броском до рва, и дальше на склоны искусственного холма.

Но то он. Местным же военачальникам такое понятие как наступление цепью неизвестно. Они все больше либо гурьбой, либо в шеренгах, стройными рядами. Опять же, исходя из существующей практики он действует совершенно верно. А вот из имеющихся здесь и сейчас реалий, облегчает задачу стрельцам, сбив свои людей в кучу, и выставив их самой настоящей мишенью.

Пора!

– Слушай мою команду! Штурмовики и штуцерники продолжать обстрел пушкарей! Остальным огонь по наступающим! Не журись, братцы! Турок дурак, думает укрылся за матами, а наши пули легко пробьют ту защиту! Бей прямо в камыш, не прогадаешь! Да они устанут павших собирать! За веру, Царя и Отечество!

– Ура-а-а!!! – Тут же взревели молодые луженые глотки стрельцов на верхней площадке.

Хм. Вообще-то, тут этого девиза пока еще не существовало. А потому Иван решил исправить это упущение. А что такого? Еще одна возможность подмаслить дорожку к дворянству. Николаю этот девиз точно придется по нраву. И не только молодому царю. Вон как глазки полусотника загорелись. Вроде и порох нюхал, но того и гляди в одиночку сорвется в татаку.

Приосанившись, он поспешил на лестницу, чтобы продублировать команду по этажам, ну и воодушевить стрельцов собственным примером. При этом он повторял так пришедшийся по сердцу девиз. Стрельцы же, то ли накачивая себя, то ли переполняемые верноподданническими чувствами, отвечали ему неизменным ура. А потом, усиливая эффект, вплетали в общую какофонию боя голоса своих винтовок.

Сознавая, что схватиться за карабин еще успеет, Иван вскинул подзорную трубу. Н-да. Все же, будь калибр поменьше, а скорость пуль побольше, то картина наверняка не была бы столь красочной. А так, получалось очень даже впечатляюще. Вздрагивающие от попаданий маты. Летящая в стороны труха камыша. И… Вываливающиеся из-за укрытия убитые и раненые янычары.

А тут еще и эдакая небывальщина. Орудия вдруг замолчали. Конечно можно подумать, что пушкари боятся попасть в своих. Но это вряд ли. Скорее уж наконец сработал инстинкт самосохранения. Ну сколько можно-то!?