Медбрат Коростоянов (библия материалиста) - Алла Дымовская Страница 60

– Послушайте! Но почему вы не заявили? Почему отправили бедную девушку в лечебницу? Не лучше ли было бы…, – я взял довольно нервный тон, но меня задело.

– Не лучше. Вы не видели того, что видел я. Кошмар. Неописуемый никакими словами. Приснится, заикой останетесь. И вы хотели, чтобы я заставил ее с этим жить? Чтобы вызывать из раза в раз? Для опытов? Ведь живая душа, как вы можете? Да, пожалел. Что я, не человек? По-вашему, если в погонах, значит обязательно монстр и людоед? Тихая, замученная, умненькая такая. Я подумал, лучше пусть забудет о своей способности, лучше в дурдоме без зеркал, чем у наших мозгоправов под лабораторным стеклом. И вообще, вопрос? Вышла бы от ее способности хоть малейшая польза? Запугивать у нас и без гипноза умели. Почище еще.

– Она попала туда, куда ей самой было нужно, – повторил я неожиданно пришедшие на ум слова Благоуханного, сказанные мне час назад в этом самом кабинете.

– Именно. Рад, что вы отважились понять, – Благоуханный с облегчением откинулся на спинку стула, будто бы ему сей миг было даровано вечное отпущение грехов.

– Но что, если вы ошиблись? – О-о, у меня уже имелись многозначительные поводы думать так. Просто я не счел нужным говорить о том вслух. Надо было разъяснить до конца.

– Ошибся? Вряд ли, – Благоуханный пожал плечами, «ёжик» на его классической голове воинственно вздыбился, но, может, мне это лишь показалось. – Вы что же, полагаете, будто мы столкнулись с потусторонними силами? А утверждали, что атеист!

– Одно другому не мешает, – возразил я: раз так, пожалуйста! – К вашим услугам альтернативная точка зрения. Кстати не менее научная, чем вышеизложенная. Возможно, вы имели дело с биологической энергией неясного происхождения. Что если Ксюша обладала, то есть, обладает и по сей день, способностью концентрации этой энергии при помощи отражательной поверхности зеркал. Как если бы собирает лучи в фокус? Природа загадочна, но это до поры. Вероятно, новый виток эволюции. Вероятно, патогенное отклонение от нормы. Не думали об этом?

– Честно говоря, нет. Из всех доступных объяснений ищи самое простейшее, оно и будет самым верным. Принцип бритвы Оккама. Вам знакомо? – без всякого нарочного превосходства поинтересовался у меня Благоуханный. Мы вели беседу на равных, уж он-то не мог не понимать.

– Еще бы. Философский факультет за плечами. Плюс аспирантура, – я не хвастал, я доводил до сведения. – Но этот принцип не всегда работает. Если бы не было исключений из правил, зачем тогда сами правила? Что различать? То, что однородно и не поддается этому различению? Ну, а если я прав?

– Тогда Ксюше Бережковой тем более самое место в вашем заведении, вы согласны? – примирительно спросил меня Благоуханный, но я видел – ему сделалось тревожно.

– Вопрос не в том, где ей место. Вопрос в том, как быть с «движениями»? Я ведь за этим к вам обратился.

– Не знаю. Честно признаюсь, не знаю. Извините уж, батенька, что морочил вам зазря голову, – Благоуханный слегка и виновато развел руками. – Я ведь стрелочник, я говорил, а вы совсем не услышали меня.

– Как приемщик пустой стеклопосуды? – я был разочарован, и я съязвил. – По сортам.

– Вроде того. А вы возвращайтесь в Москву, – Благоуханный стал вдруг печален – я не сразу понял почему.

– Что мне там делать? Раз уж вы ничем не помогли, – еще не хватало назад в могучую и кипучую столицу Родины, довольно, нахлебался. А куда? Обратно в Бурьяновск? Чтобы меня замели и после прихлопнули за ненадобностью в мгновение ока?

– Сколько веревочке ни виться, – Александр Васильевич посмотрел на меня какими-то безнадежно стеклянными глазами. Будто бы он представил себя у пресловутой стенки, а меня в виде расстрельной команды. – Поезжайте в Москву. Я скажу, к кому.

Вот в чем, оказывается, вся штука. Благоуханный решился. На что-то, мне пока неясное. Но это что-то потребовало от него немалой отваги. Отсюда и стеклянные глаза осмелившегося труса или струсившего смельчака.

– Вы серьезно? – это, в свою очередь, был не риторический вопрос.

– А вы подумали, я решил позабавить себя розыгрышем? – Благоуханный нетерпеливо дернулся всем телом, будто бы его как марионетку потянули за ниточки сверху. – Многого не обещаю, не от меня зависит. Но вся загвоздка в том, что над стрелочником всякий раз полагается диспетчер. Который велит и указует. Вот к нему.

– Сослаться на вас? Можно? – на всякий случай попытался я заручиться хоть какой поддержкой.

– Естественно. Иначе и говорить не будет. Но мое поручительство не гарантия. Это очень большой человек. Даже в нынешнее время, – Благоуханный дернулся опять и словно бы засомневался. – Впрочем… впрочем…

– Чего ради вам стараться и возможно рисковать для незнакомого человека? – я попытался ему помочь. Все равно безнадега, так зачем зря мучить?

– Нет-нет, это не для вас. Это для меня. Это мне нужно, – зачастил скороговоркой Александр Васильевич, будто бы заговаривал демона или заклинал ядовитую змею внутри себя. – Иногда, если ничего не делать, это самое пропащее дело и есть. Поймите правильно.

– Да, конечно. Давайте вашего человека. Адрес, координаты, или что еще? – ух, чем дальше в лес, тем свирепей леший! Но я и без того ходил по краю.

– Нет, пожалуй, так не годится, – Благоуханный замолчал, брови его поползли к переносице, как два белесых уставших червяка, благодетель мой о чем-то размышлял и размышлял напряжено. – Знаете, что? Давайте поступим следующим образом. Послезавтра в указанном вами месте. Вы успеете добраться?

Я кивнул. Нищему пожар не страшен, а голому пояс не нужен.

– Отлично. Я предварительно позвоню. Скажем, назначу встречу на десять вечера. Лучше, чтобы уже стемнело, он не любит быть на виду. Захочет, придет. Не захочет, не обессудьте.

– Как я узнаю вашего человека? – спросил я по существу, отбросив ненужные экивоки.

– Никак. Он узнает вас. Поверьте. Это все, что я в силах для вас сделать. И для себя, – Благоуханный понуро опустил седую голову, уставился на неписанные узоры столешницы. – Не подумайте, будто я верю в грехи и в их искупление. Но я знаю также, что есть вещи, которые нельзя пускать на самотек. Вы многое скрыли от меня. Не возражайте, это не имеет значения. Я не хотел вникать тогда, не хочу этого и сейчас.

– Почему? – я, конечно, нашел, что спросить, но вот же, зараза! Ничего другого родить не смог.

Благоуханный оторвался взглядом от своего отражения в лакированной поверхности стола. Усмехнулся или его перекосило от внутренней судороги – не скажу точно:

– Вы все-таки не задали мне один вопрос, на ваш взгляд, видимо, второстепенный. Что было еще дальше, после того, как я увидел тень? Вам показалось это неинтересным. В самом деле, зачем? Вам главное было узнать, правда или вымысел. Но иногда первостепенные детали не так важны, как именно второстепенные.

– Хорошо, – согласился я. И впрямь, с моей стороны это вышло некоторым эгоистическим упущением. – Что было еще дальше, после того, как вы увидели тень?