Осада - Иван Алексеев Страница 60

Маркиз неслышной тенью скользил между шатрами, палатками и землянками лагеря. На бивуаках вокруг ротных костров не было привычного оживления, хохота и разудалых песен. В войске, потерпевшем первое за пять лет поражение, царила тишина и уныние. Однако в обрывках солдатских разговоров, которые улавливало чуткое ухо маркиза, не было и намека на недовольство королем или другими военачальниками. Опытные наемники хорошо понимали все превратности своего военного ремесла. Основной мотив разговоров был таков: жаль, что на сей раз победа ускользнула от нас, но вскоре мы поквитаемся с неприятелем, и получим свою законную добычу. Вполне удовлетворенный всем услышанным маркиз отправился на доклад к королю.

Король после неудачного штурма, разумеется, отнюдь не пал духом, а, напротив, развил бурную деятельность. Он проводил непрерывные совещания с ротмистрами и полковниками, участвовавшими в сражении. На этих совещаниях подробно анализировались все эпизоды штурма, в деталях рассматривались действия атакующих и обороняющихся, составлялись планы продолжения осады с учетом сложившейся обстановки и новой тактики русских. Король Стефан, будучи опытным полководцем, не склонен был обвинять своих подчиненных во всех смертных грехах и искать среди них козлов отпущения. Сейчас важно было сплотить войско, подготовить его к новому штурму. Поэтому король не обрушил свой гнев даже на начальника разведки, маркиза фон Гауфта, хотя тот явно проморгал возведение вала и недооценил численность псковского гарнизона.

Стефан Баторий выслушал доклад маркиза о настроениях среди солдат и явно пришел в хорошее расположение духа.

– Как продвигается ваш план по уничтожению русского воеводы? – довольно милостиво осведомился он.

– Ваше величество, посылка для князя Шуйского почти готова. Мастер обещал закончить работу завтра. Однако, нужен почтовый голубь, из рук которого князь Шуйский без боязни примет подарок! У меня имеется несколько кандидатур. Уверен, что в течение двух-трех дней мне удастся выбрать самую подходящую.

Король милостиво кивнул маркизу и позволил быть свободным. Маркиз низко поклонился, вышел из королевского шатра и зашагал в расположение своего отряда. Ответив на приветствие часовых, охранявших, как всегда периметр, фон Гауфт направился было в личные апартаменты чтобы поспать хоть несколько часов, однако заметил своего адъютанта, спешащего ему навстречу из штабной палатки. Начальник контрразведки печально вздохнул, поняв, что его и без того короткий сон будет сокращен еще как минимум на час и остановился, поджидая адъютанта. Тот, не тратя времени на формальные воинские приветствия, доложил вполголоса, почти на ухо своему начальнику (хотя здесь никто не мог подслушать его, даже если бы он рапортовал, как на плацу), что его сиятельство господина маркиза поджидает в штабной палатке тайный агент по срочному делу. Маркиз поблагодарил адъютанта и почти бегом проследовал в штаб. Он, естественно, никого не вызывал, и если тайный агент осмелился лично заявиться в штаб контрразведки, значит, дело действительно было безотлагательным и важным. В полумраке большой палатки, скупо освещаемой единственной масляной лампой, фон Гауфт увидел своего давнего сотрудника – русского перебежчика Псыря.

Маркиз уселся за стол, жестом велел агенту подойти поближе.

– Докладывай! – без лишних предисловий приказал он.

Псырь склонился над столом и зашептал сбивчивой скороговоркой:

– Ваша светлость… (Псырь много лет был в услужении иноземных разведок и привык по-европейски называть начальство на «вы»). Ваша светлость, поутру проходил я через ваш стан, да и приметил двух боярынь… то бишь панночек, каковые разгуливали в обществе пана ротмистра Голковского.

Маркиз чуть кивнул своему агенту: дескать, я понимаю, о ком речь, продолжай.

– Так вот, одну из панночек я, кажется, знаю… Я долго думал, сомневался, потом решил: точно знаю! И осмелился явиться к вам без вызова на доклад.

– Думать – это не твоя забота, – ровным бесцветным голосом произнес маркиз. – Твое дело – сообщать сведения, точно и подробно, без домыслов.

– Всенепременно, ваша светлость! Покорный слуга вашей светлости! – угодливо залебезил Псырь.

Маркиз прервал его извинения небрежным жестом руки, и Псырь продолжил уже деловитым тоном:

– Ага, стало быть, энта панночка, та, что в таком вот платье… – Псырь жестами изобразил фасон наряда.

Маркиз вновь кивнул, опознав владелицу изображаемого наряда.

– Так вот, ежели ее мысленно, как вы учили, от сего платья и прически избавить, да в дерюжный сарафан и платочек переодеть, оченно уж похожа на одну мою односельчанку. Исчезла она из села, правда, давненько, да вот забыть я ее не могу: уж больно странно исчезла-то. Искали мы ее долго, поскольку перед тем, как сбежать, она богатейшего нашего односельчанина, благодетеля моего – Никифора… Царствие ему небесное! – Псырь истово перекрестился. – Жизни лишила! Да не просто ведь исподтишка ножом пырнула, или там яду подлила, как вы нас учили, а скрутила голову, яко куренку. А ведь Никифор-то был здоровяк здоровяком, троих-четверых мужиков, шутя, разбрасывал!

Замечательная профессиональная выдержка маркиза не изменила ему и на сей раз: он и бровью не повел, услышав столь потрясающее известие. Однако в глубине души начальник контрразведки испытал немалое изумление, и, вместе с тем – удовлетворение, поскольку он давно подозревал упомянутую даму. Но сообщение Псыря превзошло все его ожидания, так как из него следовало, что прекрасная дама – не простая перекупленная предательница, а самый что ни на есть настоящий русский агент с огромным стажем и великолепной спецподготовкой. Как мастерски она носила маску! Мог ли Псырь ошибиться: ведь столько лет прошло? В принципе, конечно, мог, хотя агент он опытный и талантливый, с цепкой памятью. Но это легко проверить, побеседовав, так сказать, по душам с упомянутой прекрасной дамой.

– Сейчас ты тщательно и вдумчиво назовешь мне все имена и даты, перечислишь все малейшие подробности. – Маркиз открыл стоявший на столе ларец, извлек из него полдюжины золотых монет и протянул их агенту.

Тот с низким поклонам принял заслуженную награду, быстро спрятал ее куда-то под кафтан, и, не спеша и обстоятельно, как и было велено, принялся излагать фон Гауфту загадочные события, произошедшие много лет назад в глухом подмосковном селе.

Псырю пришлось фактически повторить свой рассказ трижды, поскольку фон Гауфт задавал все новые и новые уточняющие вопросы. Отпустив наконец агента, маркиз долго сидел за столом, сосредоточенно размышляя. Он никак не мог составить полную картину из имевшейся информации, и это весьма раздражало видавшего виды начальника контрразведки. Ну что ж, времени у него мало, диверсия, обещанная королю, должна состояться не позднее, чем через три дня. Остается только одно: пригласить подозреваемую для допроса с пристрастием. А там посмотрим, как кости лягут. Причем маркизу было совершенно все равно, какие кости должны лечь: игральные или человечьи.

Фон Гауфт кликнул адъютанта, отдал ему короткий приказ. По тону своего начальника тот, конечно же, сразу понял, что речь идет о крайне серьезном деле, требующем неукоснительного выполнения любой ценой. Адъютант со всех ног кинулся исполнять поручение.