Война среди осени - Дэниел Абрахам Страница 60

Когда заходящее солнце вытянуло на земле тени, жалкие остатки армии Мати, которая на рассвете составляла три тысячи человек, брели по дороге беспорядочной, унылой толпой. Покинув лагерь, где провели ночь накануне битвы, они бежали на север и теперь остановились в лугах, истоптанных ими же по дороге в селение. Они сумели спасти несколько повозок с едой, какие-то шатры и запасы воды, хотя гораздо больше опрокинули во время панического бегства. Лекари делали все возможное, чтобы облегчить страдания раненых, которых уложили на склоны холмов. У многих раны оказались неглубокими, но стольким же не суждено было дожить до утра.

Первыми вернулись к делу те, кто ходил в дозор. Посыльные торговых домов выезжали следить за передвижениями гальтов. После битвы те прошли по полю, забрали своих и добили тех, кто отстал от войска Оты. Затем споро, как бывалые люди, разбили лагерь и приготовили ужин. Гальты явно считали, что дело решено и спор окончен. Они победили.

Стемнело. Ота обходил лагерь, останавливаясь у костров. Никто не посмел дерзить ему открыто. В одних глазах он встречал злобу, в других — тоску, но почти в каждом застыли пустота и недоверие. Когда Ота наконец присел на край своей койки, которую за неимением шатра поставили под раскидистым деревом, он понял, что многих потерял на поле битвы, но вдвое больше покинет его этой ночью. Ота прикрыл глаза ладонью. Тело налилось тяжестью, но уснуть он не мог.

Ни один не покинул его за весь этот долгий изнурительный путь на поле битвы. Раньше мысль согревала Оте сердце. Сейчас он пожалел, что люди от него не сбежали. Они могли бы вернуться к своим женам, детям и родителям. Уехать туда, где безопасней, и забыть о безумной попытке удержать мир на краю пропасти. Если только безопасные места еще остались на свете. Дай-кво был обречен. Гибель ожидала все города Хайема. И Мати тоже. Много лет у него была возможность погубить весь Гальт. Размягченный Камень обратил бы их города в развалины, а земли — в океан расплавленной тверди. Когда-то эту войну можно было предотвратить. Если бы он знал, если бы у него хватило решимости. А теперь было слишком поздно.

— Высочайший?

Ота поднял руку, сел. Перед ним стоял Найит. Ота узнал его по силуэту.

— Найит-кя? — Ота осознал, что видит сына Лиат впервые после окончания битвы. За все это время он даже не вспомнил про юношу. Ему стало стыдно. — Как ты?

— Вроде бы цел. На руках синяки. А так — все на месте.

В темноте Ота разглядел, что сын ему что-то протягивает. Ноздрей коснулся жирный запах жареного ягненка.

— Я не хочу, — сказал Ота, когда юноша подошел ближе. — Спасибо, но отдай это другим. Отдай раненым.

— Ваш слуга сказал, что вы и утром не поели. Если вы свалитесь с ног, это никому не поможет. Это не вернет их к жизни.

Ота почувствовал, как в груди взвилась волна холодной ярости, но сдержался и ничего не ответил. Кивнул на край постели.

— Оставь тут.

Найит поколебался, затем поставил миску. Шагнул назад, но уходить не спешил. Глаза Оты понемногу привыкли к темноте, и он смутно различил черты юноши. Увидев, что сын плачет, он не удивился. Найит уже повзрослел. Ота был моложе, когда зачал его с Лиат. Когда решился убить человека своими руками.

— Простите, высочайший, — сказал Найит.

— И ты прости.

Пряный аромат жареного мяса дразнил и одновременно вызывал легкую тошноту.

— Это я виноват, — сказал Найит сдавленным от слез голосом. — Все это моя вина.

— Нет. Ты не…

— Я увидел, как они убивают друг друга. Видел, как их много. Я не выдержал. — Он сложил руки в жесте глубокого раскаяния. — Это я скомандовал отступать.

— Я знаю, — сказал Ота.