Колдун. Земля которой нет - Кирилл Клеванский Страница 60

У самого частокола я выкинул травинку и поправил шляпу. Мию всегда раздражало, если я являлся со стеблем во рту, вот и приходилось шухериться. Вы, конечно, можете сказать, что и я каким-то чудом попал под тот самый каблук, но я с вами не соглашусь. Вряд ли обычная травинка стоила того, что грызться с близким человеком.

– Здравствуй, Тим, – улыбнулся мне Зак, сменщик Тука.

Это был низкорослый тучный парень, который вот уже вторую зиму не мог найти себе жену, отчего его родители готовы были схарчить паренька без соли. Впрочем, они почти не дают бедняге есть, наивно полагая, что жену он не может найти из-за своей весьма колоритной фигуры. Но, как это часто случается в подобных ситуациях, родители были неправы. Просто Зак чуть ли не с пеленок сохнет по сестре Тука – Ладе, первой красавице на многие мили вокруг. К ней каждую весну, когда традиционно проводятся гулянья и посиделки молодых, женихи выстраиваются в очередь, где последний стоит разве что не в воротах Сантоса. Да и тот факт, что дед Лады был старейшиной, первым человеком на хуторе, не прибавлял оптимизма. В общем, ситуация, как ни погляди, тупиковая. Тут даже царицыны черевички не помогли бы.

– И тебе здравствовать, Зак, – кивнул я, приподнимая шляпу. – Что такой грустный?

Парень только отмахнулся и жестом пропустил меня в деревню. Наверное, можно подумать, что я благодетель, который всем дарит подарки и показывает фокусы, но это не так. Если с помощью волшебства нельзя немного помочь человеку, то какой смысл быть волшебником? Лично я четко решил для себя, каким магом хочу быть.

– Эй, Зак! – поманил я паренька.

Вообще по жизни любой встреченный мной толстяк оказывался весьма гнилым, а порой даже низким человеком, но только не Зак. Он был добродушным юношей с огромным сердцем, который к тому же играл на лютне и пел. И не просто играл и пел, а собирал толпы слушателей, жаждущих услышать его новое произведение. В общем, мой односельчанин – будущий бард.

Зак посмотрел на меня с подозрением, но все же вышел из сторожки. Я жестом попросил его подождать, а сам полез в свой мешок. Долго копался в нем, пока не нашел маленький янтарный камушек, в котором был заточен нераспустившийся бутон.

Мне не составило труда при помощи ветра, небольшого количества волшебства и смекалки сделать из росшей вокруг травы нехитрый ремешок зеленоватого оттенка. Получившийся кулон я с гордостью вручил ошеломленному Заку:

– Владей.

– Это мне? – удивился Зак, принимая подарок.

– Конечно, – кивнул я и, понизив голос до заговорщицкого шепота, сказал на ухо знакомому: – Если наденешь перед тем, как спеть, любая девушка будет рада пойти с тобой на гулянья.

– Что, правда?

Я лишь таинственно улыбнулся и вновь дернул вожжи. Оставляя Зака за спиной, я силился не рассмеяться. Конечно, это была неправда, но я знал: все, что нужно этому таланту, – немного уверенности в себе. А ничто так не придает этой самой уверенности, как волшебный амулет, подаренный «самим Тимом», пусть даже это вовсе не амулет и уж точно не волшебный.

Проехав мимо домов, я остановился перед нашим с Мией. Он не был самым большим, самым красивым, самым ухоженным или самым справным, да и вообще «самый» – это не тот эпитет, который можно поставить перед описанием подобного жилища. И все же для меня этот дом оставался поистине «самым».

Я спрыгнул с козел и стал распрягать Коня. Это было не то чтобы сложно, но и умаяться я успел. Оставив телегу стоять на месте предполагаемого сарая, я стал тщательно мыть лошадь. Пришлось потратить на это четыре ведра воды и семь пучков сена – щетки у меня не было. После я отвел животинку в стойло, где отсыпал овса и просто погладил своего приятеля. Конь принялся жевать, а я вышел во двор.

Здесь, как можно догадаться, меня уже встречала Мия. Она была одета в хорошенький чистый сарафан, на ногах – высокие красные сапожки, а на руках – немыслимое количество браслетов. Даже я не знал, зачем столько, потому как смуглянку можно было узнать за версту – по звону этих самых браслетов.

– Что? – спросил я, проходя мимо.

Дочь визиря прищурилась и склонила голову набок:

– Тим, вот тебе бы понравилось просыпаться одному в холодной постели?

– Я так почти восемь лет просыпался, и ничего.

– Тим!

– Ну ты так мило храпела…

– Я не храплю! – взвизгнула Мия.

– Ладно-ладно, – приподнял я руки. – Не храпела – значит, не храпела. Стены, видно, от урагана дрожали.

– Ах ты… – Но тут Мия замерла, видя, что я силюсь не рассмеяться. – Мстишь мне, да?

– Конечно, – кивнул я, снимая первый ящик и ставя его на землю. – Меня демонята чуть не рассекретили из-за твоих шуточек.

Девушка лишь фыркнула и уселась на чурку, скрестив при этом ножки. Сглотнув, я понял, что мне становится жарко. Но работы еще много, и я никак не мог себе позволить смотреть на плавные изгибы ее манящих бедер…

В очередной раз сглотнув, я пошел уже за другим ящиком. Утерев выступившую испарину, продолжил разгружать телегу.

– Ко мне Роза приходила с подружками, – протянула Мия, смотревшая на то, как я таскаю ящики. – Сказала, что день Огня скоро.

Я мысленно хлопнул себя по лбу. И как можно было забыть про один из главных имперских праздников! Он по обычаю завершал весну и приветствовал лето. И никого не волновало, что лето наступало лишь через сезон, а то и через полтора после того, как отгорит последнее чучело в день Огня.

– Я все еще не умею танцевать, – буркнул я, понимая, что мне уже не отвертеться.

– Отлично! – воскликнула девушка, а я так и не понял, как она догадалась, что я согласен принять участие в праздновании. – Тогда я пойду выбирать платье!

– И откуда у тебя вообще пла… – Договорить я не успел, так как взмахнули юбки и красавица скрылась в горнице.

Махнув рукой, я продолжил разгрузку. Когда все ящики оказались на земле, я, оглядевшись, плавно провел рукой по воздуху. Крынка с молоком поднялась и плавно полетела к кухонному окну, где столь же плавно приземлилась на подоконник. Порой волшебником хорошо быть не только потому, что ты всегда можешь удивить кого-то необычным подарком.

Хмыкнув, я мигом понурился. Работы по-прежнему был непочатый край. Около стены лежали пирамидки из широких досок, которыми мне нужно покрыть крышу, предварительно скинув с нее солому и ветки. После надо смазать покрытие размоченной глиной, а уже потом положить черепицу. Причем если я где-то плохо смажу или плохо положу, то в декаду дождей крыша будет протекать, а значит, все придется переделывать. Поэтому, закатав рукава, я потер руки и отправился на войну. И на этой войне моим командиром был правильный угол наклона, моими солдатами – гвозди, моим адъютантом – огромный молоток, а в качестве осадной башни – хлипкая, подгнившая лестница.

Но настоящий наемник не боится работы, наоборот – работа боится настоящего наемника и постоянно пытается убежать в лес.