Первый среди крайних - Андрей Орлов Страница 60

И не сообразил бы. Истошный лай сбил атакующего с толку. Кто-то рыжий, лохматый выскочил из оврага, настиг Макстера в два прыжка и вскочил ему на спину.

Подняться офицер уже не смог. Собака стояла у него на спине, сжав челюстями шею, и при малейшем движении впивалась в нее клыками.

– Ворчун? – удивился Верест. Поднял с земли пистолет.

Пёс согласно проурчал, чуть ослабив хватку. Макстер дернулся – и захрипел, как глухонемой, когда челюсти чуть не сомкнулись на горле.

– Молодец, – одобрил Верест. – Выходит, это ты бежал за нами по ущелью и от пуль уворачивался?

Ворчун повилял хвостом.

– Умница, – вторично похвалил Верест. – Ну хорошо, оторвись от этого засранца, я ему сам засандалю.

Пес разжал зубы, попятился.

– Вставай, – Верест вынул из кобуры лежащего пистолет, а когда тот поднялся, бледный, издерганный, испачканный кровью, понял, что абсолютно не хочет его бить. Надоело всё до смерти – бить, резать, стрелять, сеять смерть только ради того, чтобы еще чуток пожить.

– Ладно, Рем с тобой, – махнул он рукой. – Живи. Но давай договоримся, парень: ты по-хорошему и я по-хорошему. А сейчас отойди вон на ту полянку, сядь на колени и сделай руки за голову, хорошо? А чтобы не скучал, с тобой собачка посидит, договорились? – он потрепал доверчиво виляющего хвостом Ворчуна. – Понял, друг? Я тут с делами поковыряюсь, а как кликну, тащи этого за руль, покатаемся.

Дорога была пустынная. Пыль от тачанок еще не улеглась – висела облаком.

Арика с Прухом, прилежно сложив руки на коленях, сидели и не шевелились. Он поводил ладошкой у Пруха перед глазами. Пусто. И разговаривать бессмысленно – не поддержат.

Покарябав затылок, Верест пожал плечами и пошел заниматься другими делами. Собрал оружие, извлек из карманов документы (металлические жетоны, фото нет, а надписи на языке символов). Собственный пояс с ампулами в собственном же рюкзаке – чему очень обрадовался, немедленно нацепив на себя. Чертыхаясь, сдирал униформу с мертвого бугая и живого шофера (парень миниатюрный, для Арики в самую пору). Убивать уже не было сил – треснул служивого по кумполу, чтобы подольше не просыпался, тело сбросил в овраг – не помрет, ушибами обойдется. Туда же скинул трупы, замаскировав всё это дело космами травы, и перекрестился.

– Эй, садись за баранку! – крикнул Макстеру. – Прогуляемся по вашим нечистям!

Ни о какой прогулке по Залесью речь не шла до полного пробуждения подельников. Верест заставил Макстера свернуть с дороги и въехать в широколиственный лесок. Деревья посторонились – обнаружилась обширная поляна со звонким ручьем. Никаких тварей, всё мирно, пасторально. Травка зеленеет, солнышко местами. Водичка с камня на камень, красные цветы на кустах – точь-в-точь клешни рака. Деревья похожи на ностальгические березки, но листья кленовые, с выпуклой прожилью, а ветви с листвой опадают к земле, точно ивовые.

– Как снимается заклятье? – сурово спросил Верест.

Бритоголовый отвел лицо.

– Не знаю.

Верест задумчиво покарябал стволом висок.

– А если я тебе челюсть немного переставлю?

«Военнопленный» сжал зубы, словно уже оборонялся. Процедил:

– Не поможет.

– Ах, вот мы какие, – хмыкнул Верест. – Я тебе очень рекомендую, офицер, будь попроще. Нам с тобой еще работать долго и продуктивно. Ладно, посиди пока. Но умоляю – не дури. Учти, моя собачка натренирована на отрывание мужских аксессуаров. Ворчун, охранять!

Он вынул из замка зажигания увесистый плоский ключ, бросил в карман и покинул машину. Распахнул дверь в салон.

– Выходите…

Цирк, да и только. Арику мучить не стал. Натерпелась девочка. Усадил на камень у ручья, придал задумчивую позу, стянув шапчонку, разложил золотые кудряшки по плечам – на солнышке и сочном желтоцветье очень даже эстетично. А вот на Прухе отыгрался. Врезал под дых – не шутя, но и не с силой – не проняло. Оплеух навешал – бесполезно. Коротышка вертел головой, услужливо подставляя щеки. Купание тоже не принесло избавления: он держал Пруха за шиворот, а тот, погрузившись в ручей, издавал веселые звуки, однако по придании вертикали оставался туп и нем.

Порядочно вспотев, он оставил коротышку в покое. Сделал суровое лицо и направился к машине. Бритоголовый скрывал злорадную ухмылку, но неубедительно. Ворчун возлежал на сидении пассажира, свернувшись клубком – такой домашний и безвредный. Зевал.

Верест ударил в висок. Макстер отлетел к коробке передач. Ворчун отпрыгнул, спросив глазами: ты что, хозяин, офонарел?

– Это начало, – зловеще поведал Верест. – Я некоторым образом твое Возмездие, офицер. Иначе говоря, карающий меч Добра.

– Да пошел ты, – выплюнул Макстер, выпрямляясь. Второй удар вернул его на коробку передач.

«Ты точно псих, хозяин, – сказал глазами Ворчун. – Ну, намекнул бы мне, я бы с ним разобрался».

– Я не шучу, – молвил Верест. – Если ты помнишь из детских книжек, Добро всегда побеждает Зло. Ставит на колени, надругается и зверски убивает.

Он решительно поднял кулак. Лицо Макстера приобрело цвет пятнистой зелени.

– Что ты хочешь?

Решительный кулак помедлил.

– Как снять заклятие?

– Послушай, карающий меч… – переливаясь камуфляжными красками, Макстер излучал и страх, и язвительность. – Ты слишком крут, да? А мозгами пошевелить никак? Хоть ушами пошевели, раз мозги выключил… В чем смысл наложенного заклятия?

Верест решил повременить с избиением.

– Послушание…

– Слава Богу, – Макстер криво усмехнулся. – Иначе, что они делают?

– Выполняют приказания.

– Какие?

– Любые… Тьфу ты, черт, – Верест хлопнул себя по лбу. – Ты прав, приятель, мозгами я сегодня не богат. Знаешь, ты мне даже нравишься. Но учти, слепил горбатого – буду бить долго и счастливо.

Он опять отправился на выручку друзьям. Арика сидела на камне, печально созерцая игру воды и света. Прух обтекал. Он ткнул ему пальцем в грудь.

– Прух, очнись. Да поживее.

Коротышка вздрогнул, как будто подавился. Внимательно осмотрел себя с ног до ушей, затем с укором глянул на Вереста.

– Твоя работа?

Арика бросилась ему на шею, принялась целовать с таким остервенением, что он оторопел от неожиданности. Ни одна любовница, включая Пуэму и леди Эспареллу, не целовала его столь яростно и самозабвенно. А эта вроде пока и не любовница…

Он забыл обо всем, обернулся в соляной столб. Стоял, сдавленный, не брыкаясь. Через минуту признал, что происходящее ему по сердцу, и вопрос с дорожным романом можно оставить открытым. Коротышка пару раз пытался что-то сказать, но затыкался на полуслове. Откуда-то взялся Ворчун, запрыгал, радостно виляя хвостиком.