Полусолнце - Кристина Робер Страница 60

Сердце тоскливо заныло. Поджав губы, я смотрела вдаль, на синюю гладь озера в окружении сочных зеленых лесов, и невольно представляла своего друга среди деревьев.

Ты прав, здесь действительно хорошо.

– Ты поёшь? – ни с того ни с сего вдруг спросила Сора, выуживая из кармана лепешку.

– Пою?

– Ну, ты знала, что можно петь и получится заклинание? – Сора разломила лепешку пополам, взвесила на ладонях половинки и протянула мне ту, что поменьше.

– Нет. Это как же?

– Наверняка же господин говорил тебе про силу слов и все подобное. На самом деле эта магия доступна всем – и ёкаям, и ханъё, да хоть корове, если в крови той есть хоть одна капля потустороннего. Только большинство наших – взбалмошные, жаждущие власти и могущества, они не понимают, что вся сила у них уже есть – надо только кочан свой в порядок привести.

Я рассмеялась, откусив лепешку.

– А что? Это правда! – Сора тряхнула головой. – Когда у тебя каша в мозгах, никакая магия не будет подвластна. А когда в мозгах, душе и сердце гармония, открываются невероятные границы. Мне кажется, ты достигла гармонии.

Я пожала плечами. Мои мысли одолевали тревоги, а сердце рвалось разыскать мертвых – так себе гармония. Но Сора бы попусту языком не трепала.

– Когда ты появилась у нас, господин строго-настрого наказал не стричь твои волосы. Знаешь почему?

– Потому что они красивые?

– Ой, не зазнавайся, видали и краше, – фыркнула Сора, и я снова рассмеялась. – Когда существо обретает гармонию, когда принимает себя, оно становится единым целым и может управлять всем. Ты не замечаешь, как пальцы твои заостряются, как волосы пляшут не от ветра, а от того, что они – твое продолжение. Каждую частичку своего тела, все, что приникает к нему, – волосы, одежду – ты можешь использовать как оружие. Ты можешь управлять этим.

– Ого, – выдохнула я. Действительно, я неоднократно это делала, только неосознанно: иногда цеплялась прядями за невесомость, оказавшись в незнакомом мире, подобном тому, где обитал мой плащ, иногда обнимала людей в последние секунды их жизни, перед тем как исполнить контракт.

– Так и со словами. Когда ты спокойна, можешь направить свою силу в песни. Спой все что угодно, и это обретет силу. Ведьмы часто поют.

Сора откусила от своей половинки, пожевала, задумчиво глядя на то, что осталось в руке, и вдруг рассмеялась:

– Представляешь, всю жизнь была голодной. Ела и ела, но никак не могла насытиться. Но, – она размяла лепешку пальцами и выбросила крошки, – кажется, я наконец наелась.

Тот день я запомню надолго – последний день, когда мы с Сорой были вместе. Она словно ждала подходящего момента, чтобы передать мне эти простые знания, а потом умерла. Тихо, у себя в спальне. Ее уход был настолько неожиданным для меня, что я несколько дней проревела взаперти, пока опухшие от слез глаза не перестали открываться. Тогда я и узнала от Хэджама, как умирают ёкаи. Что это еще одна наша сила – «уйти, если устал». Душа наша бессмертна, но сердце можно остановить, повлиять на него, когда понимаешь, что пора.

Существо, достигшее гармонии разума, души и тела, способно управлять всем.

Даже собственной смертью.

Я вспомню об этом, когда покину замок Чироши и выберу медленную смерть в храме Инари. Вспомню о Соре и пойму, что мне тоже пора.

Но до этого дня пройдет еще очень много лет. В моем сердце поселится новая тоска по дикарке ханъё, и в память о ней я буду петь отважным людям, которые отдадут свои жизни ради спасения любимых. Я вспомню о Соре и в лесу Пойманных Душ спустя десятки лет, когда Кацу впервые услышит, как поют мертвые жрицы. Я буду помнить о ней в ту минуту, когда обниму Шиноту и прошепчу ему на ухо свой заговор.

Сора, моя Сора. Я знаю, ты нашла свой покой.

Это случилось за двадцать лет до моего побега из замка. Жизнь была спокойной. Хэджам научил меня терпению, а сама я справлялась с чувствами просто. Редко прибегала к плащу – только в самые тяжелые периоды, когда кошмаров было слишком много, а я прыгала из одного в другой, не в силах остановиться. Но в целом смерть Соры положила начало моему смирению.

Смерть – естественный закон природы.

Жаль, что я не поняла этого раньше, когда еще не стала одержима желанием разыскать свою семью.

Тот день как раз был из таких – плохих. Время до заката я провела в замке, потому что перестала выносить солнце. Кожа моя болела, кровь закипала, и хотелось спрятаться или вылить на себя ушат воды. Когда на сад опустились сумерки, я погуляла немного, а потом провалилась в сон и вскочила среди ночи от очередного кошмара.

Не помню уже, что конкретно видела, но что-то точно страшное и пугающее, потому что меня била дрожь, зубы стучали, а из глаз лились слезы. Хэджам обнял меня, накинув на нагое тело покрывало, и я закрыла глаза, глубоко дыша.

– Знаю, ты все время говоришь о терпении, но порой мне кажется, что сил моих больше нет. Что я никогда не найду их. И эти сны – словно они злятся, что я бездействую.

Помню, Хэджам тогда надолго замолчал. Только прижимал меня к себе и ласково гладил по волосам. А потом сказал:

– Недавно я кое-что услышал… о душах, что… Нет, это сложно.

– Что? Говори! – Я развернулась к нему. Покрывало упало с плеч, обнажив грудь. Хэджам улыбнулся, пробежался пальцами по моим ключицам и оставил на шее легкий поцелуй.

– Иногда души уходят в места, которые недоступны никому, даже Странникам. Потому что там обитают только мертвые. И только мертвые могут туда пройти.

Только мертвые…

Из комнаты исчезли все звуки. Я мысленно проговаривала услышанное, снова и снова, словно искала лазейку в этих словах. Казалось, вокруг потемнело или у меня помутнело в глазах, ведь облик Хэджама стал расплываться. Я обмякла, и он бережно уложил меня на футон, крепко обняв сзади.

– Значит, я должна умереть? Только так…

– Мне жаль. Это, конечно, может быть и не так. Но ты права, прошло слишком много лет. Ты бы их нашла.

– Но если я умру, где гарантия, что моя душа сохранит осознанность?

– Нет такой гарантии, Рэйкен. Ты слишком долго жила с этим желанием. Я не верю, что твоя душа сможет упокоиться.

Я тихо заплакала, осознавая безысходность ситуации. Столько лет, столько надежд, и все впустую. Тогда я уже знала о мико Кене, покончившей с собой, и о других женщинах, которые умирали в лесу, да так и оставались там запертые, без возможности воплотить свои желания при жизни. Злые, пустые души, без цели, без чувств. И я стану такой…

– Значит, мне вообще нельзя умирать? Значит, мне придется жить сотни веков и сходить с ума от невозможности найти их?