Сердце волка - Анна Шнайдер Страница 60

Неужели ты думал, что все родители, братья, сёстры — вели себя так, как твои?

Да, он действительно так думал.

— Значит, были родители, сбегающие со своими волчатами? — тихо спросил юноша, изо всех сил стискивая ткань мешка, в котором сидела Чара.

— Были, — ответил Аравейн. — И братья, и сёстры, и возлюбленные. Но, как ты сам понимаешь, любой оборотень, находясь вдали от Арронтара дольше положенного, теряет внутреннего волка. Поэтому ваш дартхари никогда не уезжает дольше, чем на месяц. И все сбежавшие со временем перестали быть оборотнями. Даже те, кто умел обращаться.

Раздался громкий треск, и Дэйнар, от неожиданности подпрыгнув в седле, опустил голову — источник этого звука исходил от его рук.

Юноша тут же поднял ладони к лицу, ошеломлённо разглядывая выросшие из кончиков пальцев волчьи когти.

И если бы Дэйнару пришло в голову в этот миг оглянуться на Аравейна, он непременно заметил бы, какое облегчение отразилось на лице великого мага.

«Молодец, Лирин. Умница девочка. Я в тебе не ошибся».

— Что это? — выдохнул Дэйнар изумлённо.

— Разве ты не видишь? Когти.

Почему-то это невинное замечание полностью вывело его из себя.

— Коггггхххти? Какккххиие, к доххххлым кошшшкам, когггхххти?! — то ли прошипел, то ли прорычал юноша, сжимая кулаки так сильно, что по запястьям потекла алая кровь.

Его переполняла ярость. Ярость такая неистовая, что хотелось немедленно кого-нибудь убить. Зубами, когтями, и снова зубами… Причинить боль не меньшую, чем он сам испытывал все эти годы, пока жил в Арронтаре.

Какие когти?! Дэйнар знал, что не способен к обращению, что у него нет никакого внутреннего волка! Так какие когти?!

А самое главное…

Почему, почему, ну почему у кого-то были любящие родители, ради собственных детей бросившие Арронтар, а у него нет? Почему у кого-то были преданные братья и сёстры, а у него нет?

Почему его никто и никогда не любил?!

В душе что-то взвыло, а потом Дэйнар почувствовал, как чьи-то сильные руки стаскивают его с седла.

Это был Аравейн. Соскочив с лошади, он схватил юношу за грудки и поставил на землю, а затем плеснул в лицо холодной водой из фляги и залепил звонкую пощёчину.

— Успокойся! Слышишь меня, Дэйн? Успокойся!

Маг с тревогой смотрел в вытянувшееся, будто звериное, лицо Дэйнара, в его сверкающие от ярости глаза, и не знал, что ещё сделать, чтобы мальчик действительно успокоился.

Тогда Аравейн вздохнул и, прикрыв веки, потянулся к Дэйну разумом.

И как раз вовремя — юный оборотень уже начинал терять контроль над собой, когда вдруг услышал твёрдый, спокойный голос прямо у себя в голове.

Когда мы выходим за порог дома, то оставляем там многое — хорошее, плохое, счастливое или не очень. Так оставь же своё прошлое за порогом, Дэйн. Отпусти его. Я не прошу тебя простить их, я понимаю, что ты не сделаешь этого. Просто отпусти. Ты ничего не можешь поделать со своим прошлым, зато ты способен изменить будущее.

Его будто с размаху окунули в ледяное озеро. Ярость схлынула, гнев утих, и единственное, что он теперь чувствовал — это смертельную усталость, словно его целый день гоняли по деревне Рэйнар с Лирин.

— Спасибо тебе, Аравейн. Со мной всё хорошо. Поехали дальше. А то опоздаем.

Они подъехали к Нерейску, когда небо стало розовым, и солнце золотило песок, превращая его в сверкающий ковёр.

На горизонте показалось тёмное пятно. И Дэйнар уже успел подумал, что это очередной оазис, как вдруг солнце осветило высокий шпиль, стремящийся ввысь, словно копьё, воткнутое в землю.

— Нерейск? — оглянулся юноша на Аравейна, и маг молча кивнул.

Чем ближе они подъезжали, тем сильнее возрастало изумление Дэйнара.

Город оказался окружён не забором, как деревня белых волков в Арронтаре, и не стеной, как Лианор, а сплетёнными ветвями какого-то растения.

— Я называю это живой изгородью, — хмыкнул Аравейн, покосившись на ошеломлённое лицо Дэйнара. — Очень эффективно. Кстати, растение так и называется — нерейск. Отсюда и название города.

В высоту эта «живая изгородь» была примерно с трёх Аравейнов, а в ширину — с одного. Переплетённые между собой ветви угрожающе шевелились, выставляя наружу острые, длинные иглы, кончики которых были ярко-красными, и из-за этого казались вымазанными свежей кровью.

— И где здесь… э-э-э… ворота?

— Да где хочешь, — пожал плечами маг и спрыгнул с лошади.

Не дойдя до растения всего пары шагов, Аравейн медленно поклонился и произнёс:

— С миром пришли, с миром и уйдём, — и, протянув руку, проколол указательный палец одной из длинных иголок.

Дэйнар с удивлением наблюдал за тем, как растение, издав какой-то странный звук, похожий на урчание в сытом желудке, чуть раздвигает ветви. В результате в живой изгороди образовалась небольшая «дверь».

— Оно что, кровью питается? — тихо спросил юноша, когда они въехали в город и «дверь» за их спинами тут же исчезла.

— Что-то вроде того. Плотоядное растение. Хотя я бы сказал, что, скорее, всеядное. Ему со всего города объедки пищевые тащат — так в Нерейске решают мусорную проблему, — хмыкнул маг. — Соответственно, в город ни один непрошенный хищник из пустыни не попадёт.

— А они в пустыне водятся, хищники-то? — поднял брови Дэйнар. — Что-то я ни одного не видел…

— То, что ты не видел, не значит, что их нет. Не переживай, успеешь ещё познакомиться. А моя кровь для этой живой изгороди вроде как плата за вход в город. Где-то платят монетой, а в Нерейске вот — кровью. Но на самом деле, конечно, всё это не просто так, Дэйн. Я сказал: «С миром пришли, с миром и уйдём» — и если бы я солгал, растение бы почувствовало в моей крови вкус лжи.

— Не знал, что у лжи есть вкус.

— Конечно. И вкус, и запах. Причём оба весьма неаппетитные.

На Нерейск уже опускалась ночь, поэтому у Дэйнара толком не получилось ничего рассмотреть. Он понял только, что живут пустынники в домах небольших, каменных, и возле каждого дома заметил небольшой огород. Под ногами шуршал гравий, и это было существенным отличием от деревни оборотней, где вырос Дэйнар — там все дороги были земляными, изредка, в особенно грязных местах, клали деревянные доски.

Аравейн быстро двигался вперёд, не озираясь и не сверяясь с картой. Очевидно, он был в Нерейске не раз и не два.

Наконец они оказались перед большим садом, засаженным какими-то деревьями, источавшими тонкий медовый аромат, и кустами с большими белыми цветами. В дальнем конце сада, окружённого невысоким деревянным заборчиком, который запросто можно было перешагнуть, стоял небольшой домик, выкрашенный светлой краской. Из трубы на крыше шёл тонкий дымок.