Преемственность - Д.Дж. Штольц Страница 60

— Что означает «старший вампир»?

— А Бартлет вам не рассказывал?

— Нет, — мотнул головой мужчина, наблюдая сверху, как раскрасневшаяся девушка, окунув пальцы в черную мазь, наносила её на раны от стрел и копий. Она делала это очень осторожно, чуть надавливая.

— Ну, старший — это… — Йева мысленно ругала себя за то, что ляпнула это слово. — Это более сильный вампир. Гораздо сильнее, чем обычные. Считается, что Старейшины были рождены из кровавых обрядов, которые проводились после слияния миров. Это союз вампира и высшего демона… Так говорят легенды. А как на самом деле, вам лучше спросить у отца. Я, если честно, не очень подкована в истории Старейшин.

— А вы разве не старшая?

— Нет-нет. Мы с братом обычные вампиры. Только отец наш, Филипп, Старейшина.

— Получается, у старейшин рождаются обычные вампиры? — Уильям ничего не понимал. Он почесал подбородок, на котором уже поросла знатная щетина. — Извините, я просто совсем запутался. Разве вурдалак и вампир — это не одно и то же?

— Нет, конечно! Ну вы и сравнили… Вурдалаками или упырями у нас кличут других вампиров, только если их хотят оскорбить! Вурдалаки — это низшие демоны, которые по разуму близки к обычным зверям. Заселяют леса и горы… Особенно они облюбовали ваш Офурт. От вурдалаков, по легендам, и произошли вампиры. Но мы стоим на порядок выше вурдалаков, живем среди людей и рождаемся от союза двух вампиров. В младенчестве мы питаемся молоком матери, а после переходим на человеческую кровь, реже на кровь животных. Лучше регенерируем, не боимся болезней… Разве что есть пара неприятных, чисто вампирских хворей. Ну и в целом мы сильнее и крепче.

— Тогда как вы родились от Старейшины?

— Старейшины бесплодны. Мы с моим братом Лео — приемные дети. В детстве граф спас нас от фанатиков в Далмоне, а в Далмон наши отец и матушка перебрались с Филонеллона — это восток Севера, земли Ярла Бардена Тихого. Граф воспитал нас, как собственных детей. Мы же внешне даже не похожи на Филиппа, Уильям, — слегка улыбнулась Йева. Она старалась не говорить лишнего, но не отвечать на такие вопросы тоже не могла.

— Да, я заметил. Никогда не встречал людей с такими зелеными глазами, как у вас, — честно и простодушно признался Уильям.

— Каштановые, а порой и совсем рыжие волосы и глаза от карего до зеленого цвета — это народы восточной части Севера, независимые племена Филонеллона. А вот вы, как и мой отец, — продолжила девушка, — выходцы из народа Орун. Черноволосыми и синеглазыми людьми заселены Офурт, Солраг, Имрийя и еще много северных земель.

— Теперь я понял, спасибо.

— Ваши раны начали заживать. Значит вы действительно страдали от сильного голода. Поэтому я перебинтую лишь самые крупные, а остальные должны затянуться в скором времени. И сядьте, будьте добры.

Уильям кивнул и послушно сел на кровать. Девушка быстро обновила повязки и, свалив грязные в таз, уже было собралась уходить. Вдруг она вспомнила и охнула.

— Я же обещала вам принести книги, Уильям!

— Да, — вежливо улыбнулся Уилл, обрадованный тем, что девушка сама об этом заговорила.

— Тогда пейте, я вернусь через полчаса с книгой и тогда заберу пустой кувшин.

— Благодарю!

Йева выбежала из камеры, заперев ее на засов. Спустившись, она передала таз слугам, а сама направилась в кабинет. Как только шаги её отдалились на достаточное расстояние, Уильям кинулся к кувшину. Он налил трясущимися руками полный кубок и осушил его за секунду, налил снова и так, пока кувшин не опустел. Странно, но теперь он не почувствовал той сытости, которая наступала в первые два дня после того, как он опустошал кувшин.

Клыки все еще ломило и словно распирало изнутри. Уильям закинул голову, опрокинул кувшин вверх дном и дал стечь себе в рот остатки крови, облизал горлышко сосуда. Неудовлетворенный, он засунул внутрь сосуда пальцы, вытащил их, окровавленные, и стал обсасывать. Потом взял кубок и проделал с ним то же самое. Он все еще ощущал голод.

Происходящие с ним перемены пугали — никаких позывов облегчиться, и с каждым днем засыпать становилось все сложнее и сложнее. Теперь еще и этот нестерпимый и неутолимый голод, раздирающий горло на части.