Кровь-камень - Дэвид Геммел Страница 6

Диакон вздохнул. Отца мальчика накануне повесили, потому что он застрелил человека в ссоре за карточным столом.

Теперь библиотеку и все муниципальные здания обходили вооруженные патрули.

Диакон сел за длинный дубовый стол и в ожидании женщины оглядывал полки. Шестьдесят восемь тысяч книг или обрывков книг, полностью каталогизированных, – последние остатки истории человечества в романах, учебниках, томах философии, всевозможных руководствах, дневниках и – поэтических сборниках.

«И к чему мы пришли? – думал он. – Погибший мир, изувеченный наукой, запятнанный магией». Его мысли были темными и мрачными – мысли утомленного ума. Никто не бывает прав всякий раз, сказал он себе. Можно только следовать велению сердца.

Охранник ввел ту, кого он ждал. Несмотря на свой возраст, она все еще держала спину прямо, а лицо хранило следы красоты, отличавшей ее в более молодые годы.

– Добро пожаловать, фрей Мастерс, – сказал Диакон, вставая. – Божье благословение на вас и ваших близких.

На ее серебряные волосы переливами золота и алости ложились отсветы цветных стекол в высоких стрельчатых окнах. Глаза у нее были голубыми и поразительно ясными. Она улыбнулась, не разжимая тонких губ, пожала руку, которую он ей протянул, и села.

– Божья благодать на вас, Диакон, – сказала она. – И уповаю, Бог даст вам познать милосердие в ближайшие сроки.

– Будем надеяться, – сказал Диакон. – И каковы новости?

– Сны остаются прежними, но стали сильнее, – сказала она. – Бетси видела человека с багряной кожей и черными жилами. Глаза у него были красные. Тысячи трупов лежали вокруг него, и он купался в крови детей. И Саманте приснился демон из иного мира. Проснувшись, она впала в истерику и кричала, что на нас вот-вот напустят Дьявола. Что это значит. Диакон? Видения эти символичны?

– Нет, – сказал он печально. – Зверь существует. Она вздохнула.

– Последнее время я тоже все чаще вижу сны. Мне пригрезился гигантский волк, ходящий на задних лапах. Его руки завершались полыми когтями, и я смотрела, как он вонзил их в человека, и увидела, как из того высасывается кровь. Зверь и волк каким-то образом связаны, не так ли? – Он кивнул, но ничего не сказал. – И вы знаете гораздо больше, чем говорите мне.

– А кому-нибудь еще волки снились? – спросил он, игнорируя ее заключительные слова.

– Алисе они являются в видениях. Диакон, – сказала фрей Мастерс. – Она говорит, что видела, как багряный свет залил селение волчецов. Эти маленькие создания извивались и кричали, а потом изменились, стали такими, какие снились мне.

– Мне надо знать когда, – сказал Диакон. – И где. – Из кармана он достал золотой камушек и повертел его в пальцах.

– Вам бы следовало использовать его силу для себя, – сурово сказала она. – Вы же знаете, что ваше сердце слабеет.

– Я и так зажился. Нет, я приберегу его силу для Зверя. Он ведь последний из них, как вам известно. Мой крохотный запас. Скоро миру придется забыть магию и вновь сосредоточиться на науке и ее открытиях. – Выражение его лица изменилось. – Если он уцелеет.

– Он уцелеет, Диакон, – сказала она. – Бог ведь должен быть сильнее любого демона.

– Если Он пожелает, чтобы мир уцелел. Мы, люди, не то чтобы превратили землю в цветущий сад, не правда ли? Она покачала головой, устало улыбнувшись.

– И тем не менее все еще есть хорошие люди, хотя нам известно, что пути зла сулят много благ. Не поддавайтесь отчаянию. Диакон. Если Зверь явится, найдутся и те, кто выступит против него. Еще один Взыскующий Иерусалима, быть может. Или новый Даниил Кейд.

– Придет мгновение, придет и человек, – сказал Диакон с сухим смешком.

– Я вернусь к моим сновидцам. – Фрей Мастерс встала. – Что вы хотите, чтобы я сказала им?

– Пусть они запоминают ландшафты, времена года. Когда он явится, мне надо быть там, чтобы сразиться с ним. – Встав, он протянул руку, и она коротко ее Пожала. – Но вы ничего не сказали о ваших собственных снах, фрей.

– Мои способности ослабели с годами. Но да, я видела Зверя. Боюсь, у вас не хватит сил противостоять ему. Он пожал плечами.

– На протяжении моей жизни я сражался много раз, и я все еще здесь.

– Но теперь вы стары. Мы стары. Силы убывают, Диакон. Все исчезает… Даже легенды. Он вздохнул.

– Вы великолепно поработали тут, – сказал он. – Все эти осколки погибшей цивилизации… Мне хотелось бы думать, что после моей смерти сюда будут приходить мужчины и женщины узнавать лучшее из того, что нам оставили древние.

– Не уходите от темы, – попеняла она ему.

– Вы хотите, чтобы я помиловал человека, убившего жену и ее любовника?

– Конечно… И вы все-таки уходите от темы.

– Почему я должен его помиловать?

– Потому что об этом прошу я, Диакон, – сказала она просто.

– Понимаю. Никаких нравственных доводов, никаких ссылок на Священное Писание, никаких взывании к моей лучшей стороне?

Она покачала головой, и он улыбнулся.

– Ну хорошо, он будет жить.

– Вы странный человек, Диакон. И вы все еще уклоняетесь от главного. Когда-то вы могли бы противостоять Зверю. Но не теперь.

Он ухмыльнулся и подмигнул ей.

– Возможно, я еще удивлю вас, – сказал он.

– Не спорю. Вы человек, умеющий удивлять.

* * *

Шэнноу снилось море, почти человеческие стоны корабельных балок, волны, будто рушащиеся горы, бьют в корпус. Он проснулся и увидел, что над его постелью на крюке чуть покачивается фонарь. На миг сон и явь слились. Затем он понял, что лежит внутри переселенческого фургона, и вспомнил человека… Иеремию?.. Дряхлого, белобородого, с единственным длинным зубом в верхней десне. Шэнноу вздохнул – медленно и глубоко, – и боль, стучащая в виски, чуть отпустила. Со стоном он сел на постели. Левая рука и плечо у него были перебинтованы, и он ощущал под повязкой натянутость опаленной кожи.

Пожар? Он напряг память, но ничего не нащупал. «Не важно, – сказал он себе. – Воспоминания вернутся. А важно узнать, кто я».

Йон Шэнноу. Взыскующий Иерусалима. Иерусалимец.

И тем не менее… Едва он припомнил это имя, его охватила тревога, будто оно было… Каким? Не тем? Нет. В изголовье кровати висели его пистолеты. Протянув руку, он взял один. Его ощущение в руке было привычным и в то же время странным. Сдвинув застежку, он открыл барабан. Двух патронов не хватало.

На миг он увидел человека, который падал с лошади, а из шеи у него била алая струя. И тут же воспоминание исчезло.

Стычка с разбойниками? Да, наверное, подумал он. На полке справа от него лежало зеркальце. Он взял его и осмотрел рану на виске. Посинение сменилось выцветающей желтизной, борозду, пропаханную пулей, закрывал толстый струп. Волосы коротко острижены, но видно, где огонь опалил кожу под ними.