А что вы хотели от Бабы-яги - Елена Никитина Страница 6

У Михея снова отвисла челюсть.

– Да ладно, Сень, – стала я успокаивать разбушевавшегося кота. – Не обращай внимания.

– Ничего себе не обращай внимания, – не унимался тот. – Вот если б в тебя кашей плюнули, ты бы сейчас не только ядом плевалась, но еще и уши с глазами ему местами поменяла.

Вот в этом он, конечно, прав, я бы ни за что не оставила такое нахальство без отмщения. Для этого в моем арсенале было припасено не одно оригинальное заклинание. Превращать людей в кого бы то ни было я, конечно, не умела, да и никто не умел. Это просто невозможно в силу закона сохранения энергии и определенных особенностей у разных видов живых существ. А вот навести морок, исказив очертания биополя и придав ему любую желаемую форму, мне под силу. Человек ни в кого, естественно, не превращается, но на подсознательном уровне люди воспринимают вибрации искаженной энергетической оболочки и видят не столько то, что у них перед глазами, а то, что посылает им измененная структура, искажая восприятие действительности. (Эко я завернула!)

Наверное, именно таким способом Царевна-лягушка решила женить на себе Ивана-царевича. Скучно ей было замуж выходить как все нормальные люди, вот и решила развлечься. Зато какой эффект! Иван все болота и горы излазил в поисках пропавшей земноводной девицы, а она спокойненько ждала, как он выкручиваться будет. Что ж, я ее хорошо понимала. За одну стрелу, чуть не угробившую меня, я бы три шкуры с него спустила. А она заинтересовала мужика своим лягушачьим происхождением, соблазнила, заинтриговала, а потом свалила к Кащею Бессмертному. Долго они, наверное, смеялись над доверчивым Иванушкой, поверившим в превращение и страшное заклятие. Правда, замуж за Ивана она все-таки вышла, но скорее не по любви, а поддавшись на его способности добиваться намеченных целей и на отсутствие пренебрежения к лягушкам.

Однако Михей всего этого, естественно, не знал и воззрился на нас в немом ужасе, уже сильно пожалев, что напросился на ночлег. Будет потом чего порассказать потомкам, если он не скончается раньше от страха. Мне не хотелось его разочаровывать.

И когда только нормальное цивилизованное образование докатится до глубинки нашей необъятной страны? Тяжело все-таки иметь дело с такими доверчивыми к народному фольклору людишками, но и удовольствие от их непробиваемого упрямства в вере в чудеса можно получить немерено. Только как-то и с нормальными людьми пообщаться тоже охота, но они почему-то здесь просто не водятся.

– Ладно, – стукнула я по столу ладонью, и Михей подпрыгнул на табуретке. – Не буду я ни в кого тебя превращать. Ложись спать, а утром проваливай подобру-поздорову.

Парень усиленно закивал, обозвав меня чуть ли не спасительницей, и посмотрел в сторону моей кровати.

– Не там, – повысила голос я, правильно оценив его взгляд. – На лавке в сенях ляжешь. Одеяло и подушку я, так и быть, тебе выделю.

– А как же баньку истопить? – постарался из последних сил не выйти из роли Михей.

– А я вот сейчас печку истоплю, – угрожающе насупилась я. – Нет у меня баньки. А если б и была, то из-за таких, как ты, даже суетиться не стоит. Тоже мне, королевич Елисей выискался.

– А он уже был здесь? – В голосе парня было столько неподдельного удивления, что я еще раз подивилась человеческой наивности.

– Откуда ж ему тут взяться? Он у себя во дворце сидит, с мамками-няньками, папками-дядьками.

– Ну мало ли разных королевичей по свету бродит, – весело помотал головой Михей.

– Ни одного не видала пока, – усмехнулась я. – Боятся, наверное.

– И правильно делают, – философски изрек парень. – Бояться надо.

– Почему? – удивилась я.

– Магия, она особого уважении к себе требует. Вот я не умею колдовать, а потому даже не представляю, какое зло ты можешь мне причинить и чем, и начинаю сам себе всякие ужасы придумывать. Может, такого вообще сделать никто не в силах, а у меня воображение такое богатое, что я уже и чертом себя вижу, и камнем, или еще кем-нибудь. Боюсь и остерегаюсь. На всякий случай. А другой ни во что не верит, вот и лезет на рожон везде, где ни попадя, хвастаясь своей храбростью и непобедимостью. Вот тут-то его тепленьким и приколдуют на всю оставшуюся жизнь. Так что все требует осторожного подхода. У нас же про магию говорить особо не принято.

– Ишь ты, философ нашелся, – пробубнила я.

А парень не совсем безнадежен, оказывается, понимает, что в дремучей глуши живет.

– Иди спать, Михей, – вздохнула я. – Утро вечера мудренее.

Тьфу, ты! Уже сама под сказки дурацкие подстраиваться начинаю.

Я достала из кладовки запасное одеяло и подушку, пропахшие сыростью от нечастого употребления, и кинула Михею. Он поймал на лету постельные принадлежности и ушел в сени обустраиваться.

– Развел тут разглагольствования, – проворчал кот, вылизывая заляпанный гречневой кашей бок.

– Да ладно тебе, – махнула я рукой.

– Что да ладно? А вдруг он сам колдун какой-нибудь?

И я покосилась в сторону сеней, откуда слышалась возня устраивающегося на ночлег Михея.

– Да нет, Сень. С чего ты взял?

– Ну мало ли… – И кот продолжил гигиенические процедуры. – Вот гаденыш, всю шерсть мне испортил!