Игры падших - Сергей Станиславович Юрьев Страница 6

Плебс может ликовать, но этим приживалам Вечного Города лучше не знать, какой угрозы нам удалось избежать ценой восемнадцати тысяч семисот двадцати одной жизни. Да, в именно столько лучших сынов Ромы останутся навсегда в землях альманов, вандалов и ламбардов, но и эти жертвы будут напрасны, если мы незамедлительно не истребим здешних варваров поголовно, не щадя никого, поскольку единственное семя, оставшееся в земле, может породить полчища ядовитых всходов.

Нам повезло – мы успели вовремя. Если бы, как настаивал консул Понтий Гальба, мы отложили этот поход на год, чтобы дождаться возвращения легионов из Согда, сейчас дымились бы не руины Гольдбурга, а крысы пировали бы на пепелище Ромы. Пусть эти слова прозвучат кощунственно, но это правда. Дикари ждали только благоприятного расположения небесных светил, чтобы обрушить на Вечный город пламя Тартара, от которого не было бы спасения никому.

Мой Повелитель! Я уверен, что прекрасная вольноотпущенница Стайя Квинта, которая наверняка сидит на твоих коленях, заметила сейчас усмешку на твоих божественных устах. Ты, конечно, полагаешь, что Гай Морци просто набивает себе цену, пытаясь представить мелкую вылазку в земли варваров как великую победу. Смею заверить, что это не так. Я не прошу ничего для себя – у меня и так всего в достатке. Мне вполне хватает той славы, которая у меня есть, и уж тем более – того богатства, которым я располагаю. Хвастаться мне пока особо-то и нечем – победа ещё не одержана, сделан лишь первый шаг к её достижению.

Оставшиеся в живых вожди альманов, даже вися на дыбе, угрожали гибелью не только мне, но и моим легионам, и всем народам, которых когда-либо выступали на стороне Ромы. У меня есть все основания верить в то, что их угрозы – не пустой звук. Пока мы шли к Гольдбургу, накануне расчищенные просеки вдруг превращались в трясину, поглощая солдат целыми когортами, с ясного неба падали молнии, и люди горели, словно соломенные чучела, а лошади ахайской конницы обезумели, когда мы были уже на подходе к вражеской цитадели. Три тысячи безмозглых тварей, сбросив с себя всадников и затоптав половину из них, лавиной обрушились на укреплённый лагерь шестого легиона, и только слаженность действий центурионов помогла избежать катастрофических потерь.

Слава Фортуне, за неделю до назначенного мной дня штурма к нам явился перебежчик, который назвался Амальриком, жрецом варварских божеств Водана, Донара и Фрейи. Его грызла обида за то, что он не был принят в так называемый Зибенкрафт, некую команду, состоящую из семи магистров, для которых нет ничего невозможного, которые, по его словам, объединив силы, могут предстать перед миром всесокрушающим чудовищем.

Тогда я тоже лишь усмехнулся в ответ, тем более что меня в шатре ожидала славная трапеза и юная рабыня из Дакии. Но жрец, прежде чем его схватили два центуриона, исчез, чтобы через секунду появиться у меня за спиной с огненным кинжалом в руке. Он приставил к моему горлу холодное пламя и потребовал, чтобы я немедленно начинал штурм, пока из земель вандалов не прибыли два последних магистра, пока все Семь Жезлов не обрели хозяев.

Мой повелитель, не подумай, что я наложил в штаны, но что-то заставило меня ему поверить. Я вспомнил всё, что происходило с нами на марше, меня поразило то, как Амальрик оказался за моей спиной, меня восхитило холодное пламя кинжала, и, главное, я знал, на что может толкнуть человека, особенно варвара, зависть и ненависть к соплеменникам, которые его унизили.

Я молчал. Я медлил с ответом, поскольку патрицию Ромы не пристало поддаваться на угрозы и показывать свой страх. Варвар, кажется, понял причину моего молчания. Он раскрыл ладонь, и оказалось, что в его руке ничего нет, зато у одного из центурионов, охранявших вход в шатёр, оказалось разорвано горло, как будто невидимый дикий зверь вцепился в него своими клыками.

Мой Повелитель! Ты прекрасно знаешь, что я не верю во всякие бредни про чудовищ и колдунов, а в прошлом году мы с тобой вместе от души хохотали над предсказаниями Эрдосского оракула, но то, что произошло дальше, я видел собственными глазами и могу присягнуть перед ликом Громовержца, что всё это правда до последнего слова.

Второй центурион превратился в осла, только уши у него торчали вниз, потому что их защемило шлемом. Осёл, как собака, начал кидаться на чародея, но мертвец с разорванным горлом, схватил обезумевшее животное за шею и оттащил его в сторону. Потом земляной пол подо мной покрылся трещинами, и оттуда начали выползать огнедышащие змеи. Они неторопливо подползали к моим сандалиям, как будто знали, что я – их законная добыча и никуда от них не денусь.

Когда я очнулся, рядом с моей походной кроватью стоял Амальрик, а оба центуриона, живые, но бледные, как двухдневные утопленники, топтались за его спиной. Проклятый колдун, как ни в чём не бывало, объяснял, что всё увиденное мной – всего лишь иллюзия, но когда Зибенкрафт соберётся в Гольдбурге, на следующий же день начнутся дела куда страшнее тех, что он мне показал, и всё это будет на самом деле. Так что я должен нынче же ночью взять город, если не хочу, чтобы мои легионы превратились в кровавое месиво.

Я бы непременно приказал доставить этого варвара в Рому для более обстоятельных разговоров, но он сам всё испортил, намекнув на то, что за его услугу неплохо бы и заплатить хотя бы тысяч десять золотых сестерций. Предательство из мести я вполне мог бы ему простить, но предающий за деньги – хуже падали. Я выхватил кинжал, который ты изволил мне подарить во время славной пирушки в термах Магнеция, и вспорол варвару брюшину, пока тот нёс какую-то чушь о семи полюсах силы.

Искренне убеждён в том, что могущество Ромы состоит в мудрости цезаря, верности сената и народа, в доблести легионеров и богатстве знати. Все эти варварские штучки нам совершенно ни к чему.

Сегодня на рассвете Гольдбург взят приступом, и сейчас, диктуя писарю это послание, я созерцаю пламя, пожирающее эту варварскую цитадель. Первым делом мы перебили всех колдунов, жрецов, гадателей и знахарей, так что угроза, нависшая над Вечным Городом, временно отступила.

Но нам нельзя останавливаться. Пока здешние племена не будут поголовно истреблены, никто не может гарантировать, что среди этих дикарей не отыщутся семеро, которые смогут создать новый Зибенкрафт. Надо спешить. После уничтожения альманов мы двинемся дальше на север, а сюда следует направить несколько сот вспомогательных отрядов. Я думаю, среди твоих подданных, свободных и полноправных граждан великой Ромы, найдётся немало отребья, жаждущего попить кровушки на дармовщину.

Теперь о приятном: прежде чем подпалить то, что осталось от варварской твердыни, мои легионеры сложили перед моим шатром не менее сотни талантов золота – всё, что не успели попрятать по своим баулам. Половину добычи, как мы и договаривались, я отправляю двумя обозами в Рому для пополнения казны Принципата, остальное оставляю на нужды армии. Кстати, все расходы на содержание вспомогательных отрядов я также беру на себя.