Близнец тряпичной куклы - Линн Флевеллинг Страница 6

Красная луна середины эразина, времени жатвы, превратила спящую столицу в объемную мозаику света и тени. Кривой Эро, часто называли этот город. Он был построен на склонах холма, глядящего на острова Внутреннего моря, улицы разбегались, как плохо сплетенное кружево, от Дворцового Кольца к пристаням, верфям и лачугам на берегу. В Эро дома бедняков и богачей теснились друг к другу, и в каждом строении, откуда было видно море, хотя бы одно окно смотрело, как настороженный глаз, на восток, в сторону Пленимара.

Жрецы утверждают, что смерть входит через западную дверь, — печально думал Аркониэль, въезжая следом за Айей и ведьмой в западные ворота города. Сегодня кошмар, начавшийся почти пять месяцев назад в Афре, должен был достичь своей кульминации.

Женщины ехали молча, низко надвинув капюшоны плащей. В ужасе от того, что им предстояло, Аркониэль мысленно молил Айю заговорить, сказать, что она передумала, повернуть назад, но волшебница молчала, а глаз ее, чтобы прочесть в них ее мысли, Аркониэль увидеть не мог. Большую часть его жизни Айя была ему наставницей, второй матерью, но со времени паломничества в Афру она превратилась в дом с наглухо закрытыми окнами и дверями.

Лхел тоже не произносила ни звука. Таких, как она, в Эро не жаловали уже многие поколения. Ведьма только сморщила нос, ощутив городской смрад.

— Здесь великая деревня? Ха! Люди слишком много.

— Не так громко! — Аркониэль нервно оглянулся. Странствующие волшебники тоже теперь не пользовались здесь таким гостеприимством, как раньше. Им пришлось бы плохо, если бы стража захватила их вместе с ведьмой с гор.

— Вонь ток, — буркнула Лхел.

Айя откинула капюшон и, к удивлению Аркониэля, улыбнулась.

— Она говорит, что здесь пахнет дерьмом, и она совершенно права.

Уж не Лхел бы говорить, — подумал Аркониэль. С тех пор как они с ней встретились, молодой волшебник старался держаться от ведьмы с наветренной стороны.

После странного посещения Афры Айя и Аркониэль сначала отправились в Эро и посетили князя и его прелестную хрупкую супругу-принцессу. Дни проходили в играх и охоте, но каждую ночь Айя вела тайные беседы с князем.

Покинув столицу, волшебники провели остаток жаркого засушливого лета, обходя горные долины северной провинции в поисках ведьмы, которая могла бы им помочь: ни один волшебник не владел чарами, необходимыми для выполнения задачи, которую поставил перед Айей и Аркониэлем Иллиор. К тому времени, когда они нашли Лхел, листья осины уже начали золотиться.

Скаланские поселенцы вытеснили низкорослый темнокожий народ, населявший раньше плодородные равнины, в горные долины. С тех пор горцы настороженно относились ко всем, кто являлся к ним. Каждый раз, приближаясь к деревне, Айя и Аркониэль слышали лай собак и голоса женщин, скликавших детей, но, дойдя до околицы, встречали только нескольких вооруженных мужчин. Воины не угрожали им, но и гостеприимства не проявляли.

Поэтому волшебников так удивила Лхел, когда они набрели на ее одинокую избушку. Она не только встретила их, как дорогих гостей, выставив на стол сидр и сыр, но сообщила, что давно их ждет.

Айя говорила на языке ведьмы, да и Лхел знала несколько слов по-скалански. Насколько Аркониэль понял из разговоров женщин, их приглашение ничуть не удивило ведьму. Лхел сказала, что лунная богиня, которой она поклоняется, показала ей волшебников во сне и велела им помочь.

Аркониэль рядом с этой женщиной чувствовал себя очень неловко. Чары окружали ее, как мускусный запах ее тела, но дело было не только в этом. Лхел была женщиной в расцвете сил, ее черные спутанные волосы волной спускались до талии, а тонкое платье не скрывало округлостей. Она несколько раз задела Аркониэля, готовя в тесной хижине ужин и постель, и ему не потребовался переводчик, чтобы понять: Лхел спросила Айю, разделит ли он с ней этой ночью ложе. Ответ старой женщины, сообщившей ей о безбрачии волшебников, которые всю свою жизненную силу отдавали магии, и насмешил, и обидел Лхел.

Аркониэль испугался, что ведьма в результате может передумать, но на следующее утро, проснувшись, обнаружил Лхел готовой в дорогу: ее мешок был уже приторочен к седлу кудлатого пони.

Долгое путешествие в Эро нелегко далось молодому человеку. Лхел наслаждалась, дразня его: то мылась, задрав юбки, на глазах Аркониэля, то намеренно натыкалась на него ночью, отправляясь собирать последние осенние травы. Каковы бы ни были принесенные им клятвы, Аркониэль не мог не замечать всего этого, и в нем пробуждались давно подавленные желания.

Что ж, когда дело этой ночи будет закончено, он никогда ее больше не увидит. Аркониэль от души благодарил за это богов.

Когда путники выехали на просторную площадь, Лхел показала на полную красную луну и пощелкала языком.

— Она звать младенцев — толстая, кровавая. Нам спешить. Никаких шаймари.

Она поднесла два пальца к ноздрям, имитируя первый глубокий вдох. Аркониэля передернуло.

Айя закрыла рукой глаза, и в молодом волшебнике на мгновение ожила надежда. Может быть, она все-таки смилуется… Однако Айя просто произнесла заклинание, вызывая видение Дворцового Кольца.

— Нет. Время у нас еще есть.

Холодный морской ветер взметнул их плащи, когда путники приблизились к воротам цитадели, выходящим к гавани. Аркониэль глубоко вздохнул, пытаясь побороть все усиливающуюся боль в груди. Их обогнала веселая компания молодых придворных, и в свете фонарей, которые несли пажи, молодой волшебник еще раз посмотрел на Айю. Ее бледное решительное лицо ничего ему не сказало.

Такова воля Иллиора, — безмолвно повторил себе Аркониэль. — Свернуть с пути невозможно.

С тех пор как смерть унесла единственную царскую дочь, женщины, связанные родством с правящей династией, стали умирать с пугающей быстротой. В городе мало кто решался говорить об этом вслух, но слишком многие оказались у ворот Билайри не по вине чумы или голода.

Двоюродная сестра Эриуса после пира почувствовала себя плохо и не проснулась на следующее утро. Другая каким-то образом умудрилась выпасть из окна высокой башни. Две прелестные царские племянницы, дочери Арона, утонули, в тихий солнечный день отправившись покататься на лодке. Даже детей дальней родни, если это были девочки, находили задушенными в колыбелях. Няньки шептались о злых духах ночи. Чем меньше оставалось потенциальных претенденток на трон, тем с большим беспокойством народ Эро смотрел на юную сводную сестру царя и шептался о младенце, которого та носила под сердцем.

Супруг принцессы, князь Риус, на пятнадцать лет старше своей красавицы-жены, владел многими землями и замками, самым великолепным из которых был Атийон, расположенный в нескольких часах езды от столицы. Злые языки говорили, что это был брак по любви между богатством князя и царской сокровищницей, но Айя думала иначе.