Ученики Ворона. Огни над волнами - Андрей Васильев Страница 6

Я же говорю — судьба. Она всегда дает шанс, причем каждому из нас. И тут уж от тебя зависит, как ты им распорядишься.

И еще — насколько хорошо ты умеешь мешать правду и ложь, создавая из них нечто среднее.

— Тут вообще странная история, — помявшись, сказал я наставнику. — Непонятная. Я даже ребятам ее не рассказывал, смысла в этом не видел.

— И? — Ворон снова начал набивать свою трубку. — Не спи на ходу, фон Рут.

— Это случилось в Эйзенрихе, — начал я рассказ. — Если вы не знаете, так этот город славится своими… Мнэ-э-э-э…

— Шлюхами, — завершил за меня предложение Ворон. — Это мне известно, я там бывал, и не раз.

— Именно. — подтвердил я. — Мы, как прилежные студиозусы, внимательно изучали достопримечательности тех мест, которые проезжали, ибо вы велели нам держать глаза открытыми, впитывая в себя…

— Дежурство на кухне, — загнул один палец Ворон. — Пока — одно. Что там с достопримечательностями?

— И мы пошли к шлюхам, — подытожил я. — Ребята чуть раньше смылись, так что мне пришлось самому бродить по городу, в результате меня занесло в какой-то притон, название которого я даже не запомнил. И вот там…

Я тискал и мял события, что произошли со мной в Эйзенрихе, как глину, создавая из них правдоподобную историю, при этом осознавая, что все шито белыми нитками. И самым слабым звеном здесь было то, что хоть сколько-то внятное обоснование интереса, который проявила ко мне Эвангелина, в этой истории отсутствовало.

Но шанс я упускать не хотел. Мне нужно было подтверждение словам магессы о неприкасаемости учеников, я хотел удостовериться в том, что она мне не врала. Веры ей не было, вот какая штука. А кроме Ворона этого сделать больше никто не мог, по крайней мере — в ближайшее время.

Был шанс, что речь о подобном зайдет на занятиях, но ждать этого я не собирался.

Да и на вопрос наставника про мастера Гая как-то надо было отвечать.

— В общем, как она меня отпустила, так я сразу оттуда и сбежал, — закончил я свой рассказ и вытер пот со лба, совершенно непритворно. Внутри у меня все дрожало. — Очень страшно было, мастер. Особенно, когда она меня ослепила.

— Жестокая Эви стала, — Ворон пыхнул трубочкой. — Мягкости в ней и раньше не было, но подобные штуки она никогда не проделывала. Впрочем, она и молоденьких мальчиков никогда раньше в постель так агрессивно не тащила. Эта особа в целом была далека от радостей плоти. Видимо — возрастное, вот она так и изменилась.

— Возрастное, не возрастное — но жути я натерпелся такой, что словами не описать, — я передернул плечами, давая понять, что очень впечатлен.

— Странно это все, — Ворон задумчиво сдвинул брови. — Нелогично. Прямо как в представлении площадных комедиантов, у них всегда в пьесах логики нет, а совпадения высшего порядка — нормальное явление. Вот и тут — ты шел к шлюхам, а попал в постель к моей старинной приятельнице, которая творила с тобой невесть что.

— Как было — так и рассказал, — немедленно выпалил я. — Мне врать резона нет, я ни в чем не виноват. Вот и про этого вашего друга, Гая Туллия, она мне говорила, я имя запомнил. А тут вы его называете, и выходит, что мы прибили племянника вашего однокашника. Сами посудите, как мне еще реагировать?

— Это-то понятно, — Ворон отмахнулся. — Тут и я бы удивился. И сразу — не переживай, если даже Гай докопается, чьих это рук дело, то неприятностей у тебя не будет. Они с братом друг друга ненавидели, подозреваю, что эта неприязнь перешла на детей и внуков. По этой же причине Гай даже разбираться не будет, кто его родственника прикончил. Да что там — он про это даже если и узнает, то только случайно.

Внутри стало чуть комфортнее — одной бедой меньше.

— Но Эвангелина… — наставник потер подбородок. — Что-то меня в твоем рассказе смущает, что-то тут не так. Нет, ты не врешь, такое не придумаешь, да и зачем тебе это. Но не вяжется одно с другим.

— Что было — то и рассказал, — твердо заявил я. — И скажу вам так — женщина она, конечно, видная, грудь там, бедра, но встречаться с ней в этой жизни я бы больше не хотел. И другим бы не пожелал. И даже вспоминать про это больше не хочу.

— Грудь? — изумился Ворон — У Эвангелины?

— Ну да, — я сделал волнообразное движение руками. — Высокая такая. Мягкая. Достойная, одним словом. Для ее-то возраста — это вообще, знаете ли… Хотя — магия, я понимаю.

— Даже магия не может дать того, чего природа не предусмотрела, — Ворон рассмеялся и скрутил кукиш. — У Эви груди были меньше чем вот эта фига, она вообще была как мальчик, я помню, у меня даже не сразу… Кхм… Не суть. И главное — она ни в какую не хотела менять свой облик, сколько ей ни предлагали это сделать. Это ее позиция была, понимаешь? Эвангелина — она вообще очень принципиальный человек, потому с ней не всегда было приятно иметь дело. Если чего-то решила — все, с места не стронешь. Нет, она может согласиться с аргументами и фактами, даже об этом объявить вслух, но ее мнение все равно останется при ней. Я-то еще ничего, но вот тот же Гай, с его мировоззрением, повадками и замашками, с самого начала с Эви не ладил. Так что — какая грудь, о чем ты? Стоп. А волосы какого цвета у нее были?

— Черные, — пробормотал я, понимая, что вопрос задан не просто так.

— И родинка вот тут? — Ворон ткнул себя пальцем в правую щеку. — Пикантная такая.

— Ага, — подтвердил я.

— Так это Виталия была! — расхохотался он. — Вот теперь все сходится. И слепота, и то, что она тебя на себя втащила, и рассказы ее о том, как она людей ломает, и все остальное. В этом она вся. Нет, ничего не меняется.

— А зачем же она чужим именем представилась? — без какого-либо наигрыша спросил я у него. — Какой в этом смысл?

— Да кто ее знает? — Ворон почесал затылок — Может, захотела заиметь своего человека в моем замке. Может, шутку пошутила, которая ей удалась. Я же голову поломал, пытаясь понять, какая муха Эви укусила? А может… Она что-то про кресло архимага говорила, насколько я помню из твоего рассказа?

— Если точно, то сказала, что она без двух минут архимаг одного из магических конклавов, — кивнул я. — Обещала мне протекцию после того, как займет этот пост, вот так-то.

— Эта может, — Ворон снова засмеялся. — Она любит себя должниками окружать, думает, что это крайне правильный подход. Как по мне — глупость несусветная, должники — они хуже врагов. Враг — он тебя ненавидит от всего сердца, за то, что у тебя есть то, что нужно ему, и открыто об этом говорит. А должник тебя ненавидит за то, что ты сделал ему добро, и всегда молчит про это, изображая дружбу. Потому враг может в случае твоего поражения проявить благородство и сохранить тебе жизнь, а должник никогда этого не сделает. Ты ему живой не нужен, даже для глумления.

— Тонко, — признал я.

А что? Все так и есть.

— Так вот — она может думать, что я общаюсь с Гаем и донесу до него эти слова, — продолжил Ворон. — А он, насколько я знаю, тоже метит в это самое кресло. Как, к слову, и Эвангелина.