Поймай меня, или Моя полиция меня бережет - Анна Орлова Страница 6

Полковник уступал франтоватому следователю по всем статьям, знал об этом, но явно воспринимал ситуацию философски. Зато все были в курсе, что он очень переживает из-за ширящейся с годами лысины. Оборотни стареют быстро, и его «под пятьдесят» – это уже довольно солидный возраст, вот-вот на пенсию будет пора.

– Ладно, – тяжко вздохнул Чандлер и саданул ладонью по столу. – На сегодня свободны!

Все с облегчением зашевелились и начали расходиться. Я сидела в дальнем углу, поэтому сбежать не успела: в открытую дверь формально постучали, и в кабинет заглянул дежурный.

– Ну? Чего тебе еще? – недовольно спросил Чандлер.

– Господин полковник! – вытянулся во фрунт тот, даже пузо поджал. – Тут передали посылку для домового Стравински.

И показал аккуратный пакет размером чуть больше моей ладони.

– Чего-о-о? – Лицо полковника опять на глазах налилось нездоровой краснотой. – А ну давай сюда!

– Простите, господин полковник, – возразила я, резво вскочив на ноги. – Позвольте сначала я. Вдруг там… проклятие или яд?

– Вот еще! – Чандлер насупился. – Чтобы ваша бабушка мне голову открутила? Ну!

И повелительно протянул руку. Что оставалось делать бедному дежурному? Только вложить в его ладонь посылку. Мне же достался извиняющийся взгляд.

Я пожала плечами и села на место. Ну что стоило этому олуху дождаться, пока я выйду?!

Полковник поднес пакет к лицу и тщательно его обнюхал, забавно шевеля не по-человечески подвижным кончиком носа. Затем нахмурился еще сильнее и резким движением вскрыл упаковку. Несколько мгновений он тупо смотрел на посылку, затем вытряхнул на ладонь что-то, даже в тусклом свете переливающееся льдисто-голубым.

В кабинете наступила звенящая тишина, только дежурный гулко сглотнул.

Затем Мердок встал и подошел к столу полковника. Вежливо извинившись, забрал из рук оцепеневшего начальника пакет, поднял к свету ожерелье и констатировал:

– Бриллианты. Осмелюсь предположить, украденные этой ночью. Как вы можете это пояснить, домовой Стравински?

В первое мгновение мне стало не по себе в перекрестье взглядов, а затем я разозлилась и встряхнулась:

– Вы обвиняете меня в связях с Кукольником?

– Полагаете, для этого нет оснований? – Мердок бросил ожерелье на стол и, вынув листок бумаги, прочитал с чувством: – «Красавицам, как и алмазам, нужна огранка. Кукольник». Как прикажете это понимать, домовой?

Я подняла бровь и предположила:

– Как намек, что он считает меня неотесанной?

Эта немудреная шутка успеха не имела.

Полковник выставил караульного, велев ему закрыть дверь, и, подперев голову рукой, произнес мрачно:

– Мердок в чем-то прав. Может, вас пока отстранить от работы, а, домовой Стравински? Какие-то подозрительные у вас связи с этим преступником.

Я всерьез обиделась и прибегла к нечестному приему.

– Как прикажете. – Я сладко-сладко улыбнулась и добавила: – Только бабуля удивится, увидев, что я сижу дома. Придется сказать ей, что меня заподозрили в соучастии.

Обычно бабуля предоставляла мне самой выпутываться из неприятностей – если они не пятнали славное имя Стравински.

Мердок не дрогнул, а вот наш начальник тут же пошел на попятную.

– Ну, Стравински, не надо так волноваться, – заюлил он. – Вы же понимаете, мы должны рассмотреть все версии!

– Понимаю, – мрачно буркнула я.

– В общем, так! – Полковник хлопнул ладонью по дубовому столу (единственному по-настоящему дорогому предмету интерьера, но другая мебель темперамент нашего начальства просто не выдерживала). – Стравински, раз уж вы в этом деле и так по уши, будете помогать Мердоку. В свободное время, от основной работы вас никто не освобождает. Все понятно?

– Но… – начал следователь, который не ожидал такого поворота, однако Чандлер больше не собирался с ним миндальничать.

– Это приказ, Мердок! Вам ясно? – И вперил в него взгляд покрасневших от недосыпа глаз.

– Ясно, – процедил следователь. – Разрешите исполнять?

– Мердок, – вздохнул Чандлер, расстегивая вдруг ставший тесным ворот рубашки. – Не ерепеньтесь. Если вы, случаем, позабыли, то напоминаю, что Стравински у нас спец по хищениям ценностей.

– Сокровищ, – поправила я хмуро.

– Не вижу разницы, – заметил Мердок, остановившись напротив.

Я криво улыбнулась:

– Всякое сокровище – ценность, но не всякая ценность – сокровище.

Господин следователь смерил меня скептическим взглядом и поднял бровь.

– Так, а ну марш отсюда оба! – рявкнул начальник. – Приказы не обсуждаются. Работайте!

Пришлось идти, куда послали…

– Стравински, извольте следовать за мной! – бросил Мердок и, не оборачиваясь, зашагал к своему кабинету.

Правда, дверь передо мной вежливо придержал. Вот это воспитание!

Берлога Мердока отличалась от остальных кабинетов в отделе, как сам он отличался от прочих полицейских. Здесь было безупречно чисто, аккуратно и все выглядело очень-очень дорого. Интересно, когда он допрашивает всяких мелких воришек, он следит, чтобы отсюда ничего не сперли?

Хотя что это я? Следователь Мердок до мелюзги не опускается, а убийцам и насильникам не до интерьера.

– Присаживайтесь, домовой, – предложил он сухо. – Я внимательно слушаю все, что вы можете поведать о Кукольнике.

Приглашению я не последовала: осталась стоять напротив стола. Раз уж я то ли подчиненный, то ли подозреваемый…

– Послушайте, господин следователь, – с раздражением начала я. – Я ничего не знаю о Кукольнике!

Он взглянул на меня с неприкрытым сомнением:

– Хм?

– Точнее, знаю не больше, чем уже рассказала! – поправилась я.

Еще с минуту он так внимательно меня рассматривал, что захотелось подбочениться и спросить кокетливо: «Нравлюсь?»

Видимо, на моем лице что-то такое отобразилось. Или же Мердок сам наконец пришел к определенному мнению.

– Ладно. – Он устало потер переносицу и повторил настойчиво: – Присаживайтесь, Стравински. Давайте попробуем работать.

Я не торопилась принимать это завуалированное предложение о мире, но и нарываться было бы глупо.

Опустилась на краешек мягкого кожаного кресла, сложила руки на коленях и вопросительно посмотрела на следователя. Очень хотелось курить, но в его кабинете об этом не стоило и думать.

– Давайте начнем с самого начала. – Он взял карандаш и принялся крутить его в руках. – Насколько я понял со слов господина полковника, вас часто привлекают к расследованию краж? Отчего так?