Предатель крови - Барб и Дж. С. Хенди Страница 6

Белашкийский язык был широко распространен даже в Стравине, и на местном наречии здесь говорили только жители самых глухих мест да еще аристократы из старинных родов, которые полагали нужным беречь наследие своих предков. Хотя Винн уже успела на удивление неплохо освоить этот язык, в некоторых тонкостях она путалась до сих пор.

— Не прислужники, — пробормотала Магьер. — Сутцитп означает «слуга» или «проповедник».

— Слуги Сострадания, — прибавил Лисил, не скрывая неприязни. — Жрецы.

С его точки зрения, религия была чем-то средним между досадной помехой повседневной жизни и обыкновенной тиранией. В глазах полуэльфа жрецы были те же политики, которые укрывали свои честолюбивые амбиции под нарядными одежками веры и оправдывали свои происки напыщенными словами, приписываемыми какому-нибудь божку. Эти самые «Слуги Сострадания» были по крайней мере самыми безобидными из всей знакомой Лисилу жреческой братии, — хотя он, хоть убей, не мог вспомнить, как зовут их божественного покровителя. Лисил всегда старательно избегал служителей каких бы то ни было религий и сейчас меньше всего был настроен слушать проповеди. Он снова выглянул в распахнутые ворота — и тогда заметил на опушке, среди деревьев какое-то движение.

На луг из леса выскочил человек… женщина. Женщина в серой и невзрачной крестьянской одежде. За ней бежали еще двое, гораздо меньше ростом, и, судя по тому, как они старались не отстать от женщины, это были дети, ее дети. За ними выскочили на луг еще двое ребятишек, постарше, — мальчик и девочка, которая сразу прибавила ходу и обогнала всех остальных.

Молодой офицер сделал было шаг к воротам… но тут полковник с силой ухватил его за плечо и рванул назад.

— Капитан, я запрещаю переходить границу!

Рослый капитан рывком высвободился.

— Сударь… полковник, я больше не могу только стоять и смотреть, чем это закончится!

Пожилой полковник вытянулся, едва не приподнявшись на цыпочки, и прорычал в лицо своему подчиненному:

— На юге уже воюют, и я не дам тебе развязать войну на севере! Не в первый раз все это происходит и не в последний, так что прикуси язык и терпи! Пока беженцы не пересекут границу, мы не имеем права вмешиваться!

— Во что вмешиваться? — спросила Магьер.

Полковник и ее точно не заметил, но капитан услышал и обернулся. Его длинное узкое лицо, раскрасневшееся от холода, словно окаменело — немало, видно, сил стоило ему молчать и выполнять приказ своего командира. Лисил заметил, что левое веко капитана дергается… а затем капитан отвернулся и что-то отрывисто скомандовал стражникам, собравшимся у ворот.

Лисил видел, как из леса выбегают на луг все новые и новые люди. В юности, во времена его жизни в Войнордах, ему не раз доводилось видеть людей, которые стремились к лучшей жизни. Не раз он вынужден был вставать у них на пути и отбирать не только мечты, но и саму жизнь. Как бы он ни сострадал этим несчастным, он неизменно исполнял то, что приказывал Дармут… потому что во власти Дармута были его отец и мать. Они… да и он по воле своего господина и повелителя сотворили немало такого, что и до сих пор, спустя много лет, являлось ему в кошмарах.

— Лисил, что здесь происходит? — спросила Магьер. Из леса, преследуя по пятам беженцев, вылетел первый всадник.

— Резня, — прошептал Лисил. — Резня.

* * *

Малец не сводил глаз со сцены, которая разворачивалась на лугу. Погоня. Среди спасавшихся бегством крестьян были двое мужчин — они бежали последними, остальные — женщины и дети. Мальчик и девочка постарше обогнали всех и мчались впереди. Пятеро всадников, вынырнувших из леса, неумолимо настигали добычу. Все они были в плотных кожаных куртках и кольчугах, щиты привешены к седлам, в руках — палицы с длинной рукоятью и узким железным навершием.

В распахнутые городские ворота ворвался ледяной ветер.

Порыв ветра хлестнул Мальца по глазам, взъерошил шерсть на морде. Пес зажмурился на миг, вздрогнул, и дух его затрепетал, внимая беззвучному посланию. Порывом стылого ветра обращались к Мальцу его истинные сородичи — стихийные духи.

Не вмешивайся! Происшествие сие никоим образом не касается твоей миссии.

Нет, касается! Или же мы охранили одну от Врага, — Малец мельком глянул на Магьер, затем на Лисила, — для того лишь, чтобы предать другого во власть его прошлого?

Лисил стоял неподвижно, не сводя глаз с луга по ту сторону границы. Ветер бесцеремонно сорвал с него капюшон, и теперь длинные пряди белых волос, извиваясь, хлестали его по лицу.

Ежели должно сие случиться, то так тому и быть. Главнее всего для нас — дитя мертвеца.

Вдалеке, на лугу всадник, что скакал впереди, перевернул палицу — и торцом ее ударил по спине одного из бегущих мужчин. Тот без звука свалился в траву и исчез из виду.

Малец зарычал сквозь стиснутые зубы, но рычание заглушили крики, со всех сторон раздававшиеся в толпе, которая собралась у ворот. Взбудораженный, он завертелся на месте, а затем уставился на лицо Лисила — окаменевшее, с неподвижным, остановившимся взглядом. Разум Мальца тотчас уловил воспоминание, которое всплыло из памяти его спутника. Жгучая волна стыда и раскаяния, которые терзали полуэльфа, окатила и Мальца, и на миг он увидел — глазами самого Лисила — сцену из его давнего прошлого.

С наступлением ночи купцы и горожане собрались в торговой зале местной сыромятни. Вначале они вполголоса кляли на все лады свое горестное существование, но очень скоро разговор принял иное направление: как покончить с тиранией их правителя. Лисил старался не смотреть на их искаженные гневом лица, старался не слышать их угроз и проклятий. У него добрых три месяца ушло на то, чтоб завоевать доверие одного из этих людей и быть приглашенным на это ночное собрание. С закрытым фонарем в руке он потихоньку продвигался к двери черного хода, зорко поглядывая, не следит ли кто за ним. Уверившись, что на его действия никто не обращает внимания, Лисил осторожно приоткрыл дверь черного хода и беззвучно выскользнул на улицу.

Там он открыл створку фонаря, выпустив на волю луч яркого света, и, прежде чем свернуть в ближайший переулок, поставил фонарь на землю около двери. Миновало несколько мгновений — и стал слышен отчетливый, ускоряющийся с каждой секундой перестук копыт, торопливый топот ног. Те, кто собрался в сыромятне, ничего не услышали, пока не стало уже слишком поздно.

Когда с грохотом сорвалась с петель входная дверь сыромятни, Лисил метнулся за конюшню, вжался, распластавшись, в дощатую стену. Звенела, визжала, скрежетала сталь, кричали люди. Лисил не оглянулся ни разу, даже не шелохнулся — до тех пор, пока в ночи снова не воцарилась тишина.

Воспоминание Лисила понемногу поблекло, оставив после себя лишь стойкий, беспредельно горький привкус отчаяния, — и в горле Мальца заклокотало рычание. Многое, слишком многое тяготит память и душу Лисила, и Малец страшился, что возвращения в прошлое полуэльф может не выдержать. Следуя за остекленевшим взглядом своего спутника и друга, пес посмотрел на луг, по которому отчаянно бежали, спасая свою жизнь, девочка и мальчик. И, все еще чувствуя горький привкус вины Лисила, Малец прижал уши и резко ответил своим сородичам: