Ладья Авалона - Ксения Данилина Страница 6

— О, погляди! — Сергей, который тоже снимал чехол с контрабаса, нашел вложенную в сумку бумагу. — Это инструкция! — и он пояснил. — Гляди-ка, тут все подробно расписано, что делать! Как будто кто-то знал, что мы не умеем пользоваться этим! — Вика скептически поглядела на него и изогнула бровь:

— Ну да, ведь так оно и есть.

Сергей виновато улыбнулся и, чтобы замять оплошность, снова уткнулся в инструкцию:

— Вот, здесь написано — правила транспортировки… Так, значит, эту штуку надо распаковать.

Вика тоже отыскала в своей сумке и принялась изучать бумажку. Затем они с Сергеем освободили контрабас и арфу из чехлов и, оттащив их подальше от окна и батарей, залюбовались. В душе поднимались попеременно восторг, едва ли не священный трепет, нежное благоговение, боязнь повредить по неосторожности. Полированное дерево мягко переливалось в отраженном солнечном свете, классическая резьба и позолота придавали оттенок благородства.

— Я даже не представляю, как играть… — с восхищением и грустью тихо произнес Сергей.

— Ха, Серый, чего непонятного? — это в дверном проеме появился Артур, закутанный в большое бежевое банное полотенце. — Берешь эту большую штуку, ставишь ее между ног и водишь правой рукой туда-сюда! Это инструмент прямо для тебя — у него всего четыре струны, не запутаешься!

Вика засмеялась, а Сергей, сдерживая улыбку, парировал:

— Эх, жаль у тя не флейта, — я б посмотрел, как ты ее…

— Фу! — шутливо фыркнул Артур, усаживаясь на кресло и вычесывая кудри Эовин, которые тут же принялись непослушно виться во все стороны. — Ладно, эти фиговины никуда не денутся. Давайте пока закончим с тем, что сказал Светлый. Одевайтесь поприличнее и пошли искать этот… клуб или что там? Разберемся с официозом, а потом все остальное — у нас еще есть несколько дней в запасе.

— Да, но не забывай о Данилине, — напомнила Вика, начиная разбирать свой чемодан. — Надо что-то придумать… Как нам его отговорить убиваться?

— Рассказать, что он дурак, — хмыкнул Артур из-под каскада волос, завесивших лицо. — И как убого и скучно жить без тела, а он добровольно отказывается от такого дара.

Вика и Сергей одновременно переглянулись и усмехнулись друг другу, пока Кривошапкин не мог видеть их.

— Ему нужно снова почувствовать вкус к жизни, — продолжал патетически Артур. — Открыть глаза и понять, что жизнь не ограничена правилами…

— Хорошо тебе говорить, — пустил шпильку Сергей. — На тебе не висит куча долгов.

— Да, но на меня повесили самоубийство того дурня, — отозвался тот, приподнимая прядь и выглядывая одним глазом.

— Ладно, ребята, — прервала их Вика. — Вкус к жизни, это хорошо, но я боюсь, что это может иметь и обратный эффект. Если голодному долго показывать недоступную для него еду, он скорее умрет от голода!

— Что гадать? Давайте решать проблемы по мере их поступления, — Артур отбросил полотенце и стал одеваться. — Меня вот больше беспокоит другой вопрос. Вика, как вы вообще живете? Я за ними живот не вижу! — и он приподнял ладонями пышную грудь, одновременно вытягивая шею, чтобы увеличить обзор. Вика снова залилась смехом, а Сергей заинтересованно поглядел на друга.

— Да, а прикольно! — Артур в свою очередь, поглядел на Сергея и встряхнул руками «багаж». — Кто б мог подумать, что когда-нибудь можно будет безнаказанно мять сиськи?

— Нет, мне в этот раз не повезло. У Моники были лучше! — Сергей сел рядом с ним, тоже полуодетый, и оба изучающе сравнивали привлекательные формы Эовин и по-девчачьи остренькую грудь Гвен.

— Вот мужики… — досадливо поморщилась Вика, торопливо натягивая майку.

«Мужики» возились с одеждой долго. Сергей вознамерился выйти в юбке, поэтому чертовски долго терзал нейлоновые колготки, сначала по мужской привычке попытавшись натянуть их целиком, но потом, вспомнив пережитый Моникой опыт, догадался скатать их и первой одеть ступню, как делают женщины. Артур никак не мог одолеть бюстгальтер, у которого раз за разом что-то перекручивалось, неправильно сцеплялось и криво сидело, будто это был не удобный предмет одежды, а какая-то пыточная принадлежность. Нда. Если их походка, жесты и позы тел обладали собственной физической памятью и повторяли ежедневные движения женщин, которым принадлежали, то неловкие попытки одеться и тем более, накраситься полностью выдавали в них мужчин. Вике пришлось помочь им. Заплетая Гвен косу, она вдруг сравнила себя с собой маленькой, которая играла в куклы. Только теперь у нее под рукой были две большие и живые куклы.

Перед тем, как выйти из номера, Вика вернулась к арфе и, замирая, провела пальцами по ее изогнутому гладкому верху, а затем, не выдержав, осторожно коснулась струн. Но арфа только недовольно тренькнула, будто потревоженная красавица, не окончившая туалет. Вика удивленно отдернула руку и услышала за спиной мягкий голос Артура:

— Ее еще нужно настроить после переезда. Идем пока.

В его словах было столько снисходительности и тепла, а улыбка на губах была столь неподдельно дружелюбной, что Вика разом забыла всю свою антипатию к Артуру, копившуюся за долгие дни вынужденного бездействия. Улыбнувшись в ответ, она двинулась ему навстречу, запахивая куртку и надевая на ходу полусапожки.

Неизменная брошюрка снова указала им путь к клубу «Ред сейл», но троице пришлось изрядно поплутать прежде, чем они-таки отыскали здание. Оно оказалось задвинутым в какие-то импозантные закоулки, исписанные разнообразными переплетенными надписями, а его фасад представлял собой дикое нагромождение арматуры, железа и заклепок, в котором при некоторой доли фантазии можно было признать сходство с кормовой частью спортивной яхточки и большим изогнутым парусом, который еще и выполнял роль козырька. С левой стороны от клуба, сразу за замызганной хозяйственной пристройкой и тремя белыми, вытянувшимися в струнку платанами тянулся покрытый кустарником, акациями и травой пустырь. А с правой стороны стоял жилой дом, обнесенный заборчиками, увитыми вьюном, диким виноградом. Примыкающий к клубу торец его был мастерски разукрашен граффити, среди которых больше всего места занимал морской пейзаж с легкими силуэтами, неуловимо напоминавший Моне и Харриса [2]. У входа были к железной трубе прикованы мопед и пара велосипедов. Артур, все еще видевший в мечтах рокочущие «Харлеи» и «перекачанные» УАЗы, утомленно выдохнул, прощаясь с надеждами.

Внутри клуба было прохладно и сумеречно, поскольку горело лишь несколько прожекторов. В интерьере преобладало обилие тяжеловесных деревянных форм — массивные скамьи, столы и стулья. Имитации старинных «летучих мышей» соседствовали с коваными люстрами, напоминавшим о средневековье, и техничными осветительными приборами в современном духе. По кирпичным, местами штукатуренным стенам змеились провода, переплетенные с корабельными канатами. Вдоль одной из них стояли ряды столиков, огороженных натянутыми сетями вместо ширм. Над ними тем же художником, что нарисовал марину [3]снаружи, изображалось морское дно с фрагментами затонувшего корабля, морскими анемонами и клубками развевающейся в течении бурой водоросли. Была здесь и грудастая русалка, с загадочной улыбкой отдыхающая в гамаке изорванных парусов. Позади барной стойки, где сейчас никого не было, во всю стену угрожающе сверкал огромный аквариум с синеватой подсветкой, где среди мохнатых валунов и искусственных кораллов плавали крупные голубые, фосфоресцирующие в свете ламп меланохромисы [4]. Помимо аквариума в глаза бросалась и приподнятая сцена, позади которой в полумраке проступали очертания скользящего парусника под громадами парусов, переходящих в облака. Сцена и фреска огораживались роскошным театральным занавесом, сейчас притянутом к стене.