Три мудреца в одном тазу - Александр Рудазов Страница 6

- А почему женщины не бреются? - хмыкнул Колобков. - Зинульчик, ну откуда ты этого набралась?

- Оттуда. Вот, возьми, сам почитай, поймешь.

- Да не читаю я по-английски! - предпринял слабую попытку сопротивления Петр Иванович. - Я к языкам неспособный!

- А плохо! Вот смотри - ты знал, что кардиологи лечат мужчин и женщин по-разному?

- О, разумеется! - оживился Грюнлау. Ему как раз два месяца назад сделали операцию на сердце. - Герр Бутенхофер рассказывать мне, как там все есть устроен! Корональный давлений…

- Он говорил, что мужчинам и женщинам эти операции делают по-разному? - недоверчиво спросила Колобкова.

- О да, говорить. У женщин несколько другой сердцебиений из-за месячный и другой отличий. А что, это есть плохо, фрау Зинаида?

- Но это же сексизм! - возмутилась та. - Почему не делать женщине такую же операцию, как мужчине?! Вот Арлин Дэниэлс тут насчет этого пишет…

- Фрау Зинаида, женщин можно сделать такой же операций, как мужчин, - поспешил перебить ее Грюнлау. - Только женщин от этого умрет.

Зинаида Михайловна Колобкова открыла рот… и так и замерла. Похоже, насчет этого в книге американского классика феминизма ничего не говорилось. Она прищурилась в сторону герра Грюнлау - заподозрила, что он это выдумал, чтобы у нее не нашлось контраргументов. Но, поскольку совершенно не разбиралась в кардиологии, решила отложить спор, пока не доберется до медицинской энциклопедии и не перепроверит все лично.

Жена Петра Ивановича всегда старалась читать «полезные книги». Как только появлялась очередная макулатура, учащая чему-нибудь этакому, она начинала ее штудировать, свято веря, что раз напечатано, значит правда. Правильное питание, астрология, эзотерика, философские учения всех сортов, НЛО, загадки Атлантиды, Гипербореи и Шамбалы, макраме, «гениальные» исследования «академика» Фоменко - все это в свое время прочитывалось и благополучно забывалось. Последние несколько дней Зинаида Михайловна носилась с феминизмом и проповедовала дурацкие идеи, почерпнутые из книжек чокнутых американских теток. В частности - Арлин Дэниэлс, самой чокнутой из всех.

Петр Иванович относился к чудачествам жены снисходительно. Его это никак не затрагивало (кроме того случая, когда любящая женушка пыталась лечить мужа втыканием иголок в пятки), денег на эти книжки уходило немного, так что он и не беспокоился. В конце концов, было бы гораздо хуже, если бы супруга избрала в качестве хобби, допустим, коллекционирование мехов. Или ювелирных изделий - хрен редьки не слаще.

- Рыба! - шваркнул по соседнему столику Петрович. - Все, робяты, ваши не пляшут!

Гена с Валерой понурились, подставляя лбы для щелбанов. Пожилой механик с удовольствием пробил каждому по пять фофанов и начал перемешивать костяшки по новой. Телохранители внимательно уставились на его руки, не забывая время от времени зыркать в сторону шефа - как там он, не требуется ли помощь?

Невысокий, но очень крепкий и кряжистый Петрович на фоне этих двух шкафов совершенно исчезал из видимости. Гена и Валера (их отчеств и фамилий не помнил даже сам Колобков) отличались телосложением, которого хватило бы на четверых. А вот мозгов - только на одного. Два здоровяка свое дело знали туго, но во всем, что не касалось охраны шефа и сворачиванию челюстей тем, на кого тот укажет, были полными профанами. Постоянно ходили в черном и носили темные очки, из-за чего иногда по ночам врезались в стены. Огнестрельного оружия у них при себе не было (на время плавания Колобков конфисковал у них пистолеты и запер в личном сейфе), но они вполне обходились и кулаками. Гена в молодости был боксером-тяжеловесом, Валера имел черный пояс по дзюдо. Имея за спиной этих двоих, Петр Иванович чувствовал себя в безопасности даже в африканских джунглях.

- Петрович, как там с мотором? - для порядка поинтересовался Колобков.

Механик на пару секунд прикрыл глаза, прислушался к едва слышным звукам и удовлетворенно кивнул.

- Все тип-топ. Не волнуйся, Иваныч, у меня на этой скорлупке все схвачено.

- Ну и ладно, - пожал плечами Петр Иванович. - Раз.

- Пас.

- Два.

- Здесь два.

- Три.

- Здесь три.

- Четыре.

- Пас.

Сергей открыл прикуп и скривился - пришла десятка бубен и семерка червей. А ведь он подумывал о мизере, но не рискнул - очень уж опасно играть мизер с длинной мастью без семерки. И вот она - нужная семерка! Мизер был бы чистейший, абсолютно не ловящийся! Но черта с два, придется играть жалкие шесть червей - на семь взяток его карт уже не хватало.

- Ну что там у тебя, Серега? - ткнул вилкой в пельмень Колобков, другой рукой почесывая пузо. - Матильда Афанасьевна, принесите нам еще пивка, будьте так ласковы!

- Была б моя воля, я б вас, Петр Иваныч, мочой коровьей поила, а не пивом этим поганым! - донесся до него ответ любимой тещи.

- Вот су… суровая женщина! - крякнул Петр Иванович. - Светка!… Олька!… Вадик!… Гешка!… Кто-нибудь!… У меня на этом корыте еще остались дети, или все утопли?!

- Петер, давай я принести, - предложил добрый Грюнлау.

- Или я, - привстал Сергей.

- Сидеть! - сурово насупил брови Колобков. - Найдем, кого послать!

Он посмотрел на жену, но тут же отвернулся. Петровичу он не доверял - по дороге выпьет половину. Старикану можно было вверить на хранение чемодан денег или любимую секретаршу Людочку - вернет в целости и сохранности. Но даже одну-единственную бутылочку дешевенького пива… проще уж за борт вылить. Остались Гена с Валерой, но Колобков считал, что гонять телохранителей за пивом - это как-то несолидно.

- Папа, папа! - выбежала из каюты зареванная Оля. - Па-а-а-апапопапопааааа!!!

- Это что за звук сейчас был? - удивился Колобков. - Оленька, доченька, ты сказала «папа» или «попа»?

Оля на миг задумалась. Одиннадцать лет - не настолько большой возраст, чтобы решать такие сложные философские проблемы.

- Папа, - наконец сделала выбор она.

- Ну слава богу… А чего голосишь-то? Ну давай, скажи папе, папа сегодня добрый.

- Потому что пива набуляхался, - проворчала Матильда Афанасьевна.

- Хотя бы поэтому, - не стал спорить Петр Иванович.

- Папа! - возмущенно напомнила о себе дочка. И грохнула на стол здоровенную клетку. - Рика-а-а-а-ардо уу-у-уме-е-е-р!!!

Папа чуть не подавился пельменем, Гюнтер деликатно отхлебнул еще пива, оставив под носом шикарные пенные усищи, и наклонился к клетке, Сергей прекратил тасовать колоду. Рикардо действительно лежал в очень неестественной позе.

Рикардо - это хомячок. Снежно-белый сирийский хомячок, живший у Оли уже почти два года. Очень крупный, толстый и страшно кусачий. Оля всегда кормила его сама - к ее руке он привык, позволял брать себя на руки и даже иногда соизволял лизнуть в палец. А вот если его пытался погладить кто-нибудь другой, тут же вгрызался с яростью бешеной пантеры. Отважный хомячок не боялся никого и ничего - когда однажды в гости к Колобковым пришла двоюродная сестра отца со своей кошкой, тот так злобно тявкал на нее из-за прутьев, что бедная киса забилась под диван и сидела там до самого ухода. Она не привыкла к огромным белым мышам, лающим, как собака.