Таинственный замок - Джеймс Брэнч Кейбелл Страница 6

Флориан ехал верхом на огромной белой лошади, в элегантном дорожном костюме цвета бутылочной зелени, отделанном серебром. В Сторизенде, где его ожидала невеста, полным ходом шли приготовления к свадебному ужину. Герцог специально избрал длинный путь, дабы иметь возможность помолиться за счастливое будущее своего брака в церкви Святого Хоприга. Никто другой не являлся столь же желанным гостем в сем славном храме. Герцог де Пайзен, не жалея ни сил ни средств, оказывал величайшее уважение и почтение своему небесному покровителю. В чем бы ни нуждался его храм – будь то резные канделябры, витражи для окон или пара акров пастбищных земель – Флориан не скупился во имя славы своего святого заступника. Ведь Хоприг в царстве небесном мог замолвить словечко за герцога, чья щедрость не должна остаться незамеченной. Таким образом месье пытался держаться золотой середины и гарантировать себе счастливое будущее. Совесть его была чиста.

Помолившись за благополучие в новом браке, бессмертную душу Жан Паоло и исповедовавшись в грехах, совершенных за последний месяц, Флориан отправился на восток. Он пересек Амнеран и великий лес и наконец добрался до брода Дуарден. По мере приближения к Акайру герцог лениво, но не без внутреннего волнения вспоминал о своем путешествии в замок спящей принцессы, стоявший в глубине здешних лесов, и красавицу, которую так и не смог забыть. Сердце болело от преследовавших его мыслей, вызванных воспоминаниями о прекрасной Мелиор. То, что люди назвали бы лишь сном и пустыми мечтаниями, Флориану представлялось более реальным, нежели его повседневная жизнь.

Он резко натянул поводья, заставив лошадь остановиться, и молча наблюдал за женщиной, выходившей из глубины полного опасностей леса. Некоторое время он просто смотрел на нее, затем улыбнулся и покачал головой в знак неодобрения.

Женщина приходилась Флориану сводной сестрой. В молодости, еще до того, как подобные эскапады стали осуждаться обществом, старый герцог имел связь с дочерью управляющего, в результате чего родилась Мари-Клер Казен. Она была ровесницей Флориана, всего тремя месяцами старше его. В юности они почти не разлучались. Отец проявил благородство и признал свою незаконнорожденную дочь. Мари-Клер выросла в Сторизенде и жила там до тех пор, пока ее специфическое поведение не стало шокировать окружающих и герцог не выставил ее за дверь. Получив полную свободу, девушка водила дружбу с личностями, чью репутацию можно назвать более чем неопределенной. Даже относившиеся с огромной терпимостью ко всему, что имело отношение к магии и колдовству, жители Пуактесма считали ее образ жизни невоздержанным.

– Моя дорогая, должен довести до твоего сведения, что разгневанные крестьяне и бакалейщики вновь посетили мой замок на прошлой неделе. Они требовали поймать и сжечь тебя. Ты поступаешь слишком беспечно, Мари-Клер, настраивая против себя всех соседей. Постарайся убедить своих многочисленных любовников сдерживать пыл до наступления ночи. Заставь их хотя бы не проходить через Амнеран – от их вида у людей волосы встают дыбом. Это лишь подливает масла в огонь и усиливает желание крестьян сжечь тебя в полнолуние, – продолжая осуждающе качать головой, наконец сказал Флориан.

– Ну, никому пока не удалось сжечь меня. Мой смертный час еще не пробил, – ответила Мари-Клер. Она, казалось, думала совсем о другом.

– Поговаривают, ты снова собираешься жениться?

Женщина подняла на него слегка затуманенный взгляд, так хорошо известный Флориану. Когда она так смотрела на него, герцога не покидало безотчетное ощущение, что Мари-Клер смотрит на кого-то другого или, вернее, видит кого-то рядом с ним…Ее глаза не могли быть черными. Флориан знал, что человеческие глаза вообще не бывали совершенно черными. Но Мари-Клер обладала необыкновенно густыми и короткими ресницами на обоих веках, что делало ее маленькие темные глаза похожими на капли дьявольских чернил. Кроме того, в них читалось абсолютное понимание – на Флориана смотрела его кровная родственница.

Он неторопливо ответил:

– Да. Мадемуазель де Нейрак вскоре сделает меня счастливейшим из мужчин.

– Несчастное дитя! Она всего лишь существо из плоти и крови.

– Что же означают сии анатомические подробности, произнесенные так загадочно, Мари-Клер?

– Они означают, что ты не придешь в восторг от того, что получишь.

Флориан не ответил на ее замечание, но улыбнулся своей сводной сестре, ибо очень любил ее даже сейчас. Они понимали друг друга с полуслова.

Некоторое время они стояли молча, затем герцог продолжил прерванный разговор:

– Мари, ты выходишь из леса – где не часто можно увидеть даже аббата, не говоря об ангелах – с ситом и ножницами. Кого ты навещала?

– Откуда мне знать настоящее имя достойного соперника богов человеческих?

– Черт побери! Так вот в какой компании ты проводишь время? Берегись, Мари, тебя ждут вечные муки в аду, – воскликнул Флориан.

– На шабаше мы называем его Жанико, – продолжила сестра.

– Да, я знаю. Впрочем, его имя ничего не значит. До свидания и удачи тебе, моя дорогая, – великодушно улыбнулся герцог.

Сказав это, он повернул лошадь на лесную тропу, на которой несколько минут назад появилась Мари-Клер. По дороге Флориан размышлял, что он и сам не прочь увидеть Жанико за работой. Но больше герцога волновали не мысли о таинственном Жанико или Мари-Клер, а воспоминания о красоте спящей принцессы, которую он так и не смог забыть. Его загадочная печальная сестра тоже была когда-то очень милой, а все ее неразумные поступки казались Флориану теперь сущими пустяками.

Мари-Клер утратила былую привлекательность. Лишь ее шея осталась совершенной – это была единственная женская шея, выдерживавшая сравнение с лебединой – необыкновенно длинная, округлая и гибкая. Но ее голова казалась непропорционально маленькой для такой превосходной шеи. Мари унаследовала тусклую бледность кожи де Пайзенов и в свои тридцать пять выглядела немного старше – такова расплата за жизнь колдуньи. Флориан, глядя в зеркало, видел молодого человека лет двадцати шести. Да, гораздо проще хвататься за соломинки прецедентов и слыть отличным малым под покровительством Святого Хоприга.