Возвращение на остров Мечты - Алексей Тихонов Страница 6

— Все. Довольно! — Пальцы еще продолжали цепляться за плечи Шагалана, а губы уже сомкнулись в жесткую полоску. — Хватит на этом. Хватит же!

Юноша нехотя отпустил. Она отскочила, старательно разгладила невидимые складки на платье, глянула с неодобрением.

— Все-таки нельзя нам с тобой, Шагалан… Ванг… встречаться… слишком тесно. Прямо чувствую, как искушает лукавый, толкает на путь греха. Теперь отмаливать слабость придется.

— Чтоб и впредь не позволил Творец оступиться? — грустно усмехнулся Шагалан. — Уберег преданную Свою дщерь от соблазнов бесовских?

— Правильные слова произносишь, — Ринара нахмурилась, — вот только сам в них ни капельки не веришь. Зачем тогда насмешничать?

— По-моему, ты чересчур увлекаешься в последнее время служением Всевышнему. Я еще могу понять твою мать, которая никак не оправится от потери сына. Однако не стоило втягивать в это исступление молодую, красивую девушку.

— Что ты понимаешь? — искренне возмутилась Ринара. — Что вы вообще способны в этом понимать! Великому Творцу нельзя служить чересчур много, да здесь любого подвижничества не хватит! Чего уж говорить про меня, слабую духом грешницу, гнущуюся под напором искусов?.. Но я хотя бы вижу светлый путь, знаю, на кого уповать, на чью волю полагаться. А вы Бога не ведаете! Точнее, вы неплохо изучили наши каноны, знакомы с историей Церкви и разбираетесь в тонкостях Писания, наверное, лучше меня. В том огромная заслуга покойного мессира Иигуира, который, несомненно, надеялся приобщить вас тем самым к Истинной Вере. И тем больше вина ваша, его воспитанников, отвергнувших в гордыне своей веру отцов и не желающих даже задумываться о ней! Считаете, предки были глупее вас? Или ваших заморских учителей? С чего вы вдруг все решили, будто чужаки правы, а великие святые и пророки древности поголовно заблуждались?

Шагалан выслушал речь с печальным терпением.

— Словами тебе никто не объяснит. Просто я, как и мои братья, теперь знаю это. И мы тоже полагаем, что видим правильный путь… Жаль, наши пути, Ринара, похоже, не совпадают… Зачем же верной дочери Церкви мучиться соседством толпы разнузданных безбожников вроде меня? Разве нет на земле Валесты женских обителей, где оградят от любых искушений?

Девушка заколебалась, но потом взяла себя в руки.

— Возможно, ты и прав. Возможно, это единственный для меня шанс спасти душу, замолить совершенные проступки и допущенные помыслы. Однако ты забываешь, Шагалан, я не только дочь Церкви, но и дочь Гердонеза! Пока моя страна стонет под пятой завоевателей, пока над ней властвуют язычники, двери тихой кельи останутся для меня закрытыми… Я ведь лишь недавно начала постигать, на какую великую жертву отважился мессир Иигуир. Во имя освобождения родины он мало того, что отдал в лапы безбожникам десятки невинных детей, прежде он обрек самого себя, свою душу на вечные посмертные муки. Терзался этим до последнего часа, но имел волю довести задуманное до конца. Разумеется, мне, жалкой, далеко до него. Что я могу сделать для Гердонеза? Разве молиться, день и ночь призывать милость Творца. Да еще помогать вам. Вот вы, грозные воины, кичитесь способностью сокрушить армии врага. Но никто, даже ваши всеведущие учителя, не скажет точно, что додавит чашу весов в решающий миг: железо с бесстрашием или искренняя мольба простой, чумазой девчонки на чужом берегу. А потому я буду жить здесь, буду вам стирать и готовить. И молиться! Вы сильны мастерством, а я попытаюсь добавить к нему хоть чуточку подлинной веры. И пусть весь остаток жизни проведу в стенах монастыря, ища прощения за такое сотрудничество, но пусть монастырь этот будет гердонезским!

Шагалан помолчал, разглядывая свои утопающие в холодной грязи ступни, затем кивнул.

— Красиво. Чувствую, как-то постепенно ты изрядно ушла по своему пути. Однако учти, на нем предстоит преодолеть еще одно препятствие — в тебе слишком много сохранилось от молодой, здоровой, привлекательной девушки. Эта часть не скоро прекратит требовать своего, жаждать любви, близости, детей. С этим тоже придется справиться.

— Справлюсь, — жестко отрезала Ринара. — Если дело наше угодно Творцу, Он даст сил сдержать греховные позывы тела. И не обольщайся чересчур поцелуем, считай его целомудренной радостью по поводу твоего возвращения.

— Извини, не ощутил в нем особого целомудрия.

В глазах девушки сверкнули огоньки ярости, резким движением она откинула со лба мокрую прядь.

— Да! Не стану скрывать, что выделяю тебя среди остальных ребят. Ты мне нравишься. Очень. Только это ничего не значит! И ничего между нами быть не может, запомни! Если понадобится, я выжгу себе похотливое нутро, но не предам веру! Ты должен знать, не все женщины на свете рабски повинуются зову плоти, не все, подобно Зейне, мечтают лишь об утолении адского сластолюбия. Превыше Бога у них мужчина, который и направляет их через блуд прямиком в Геенну…

— И чем это я тебя, подруга, так обидела? — Густой, мягкий голос раздался совсем близко.

Спорящие обернулись. В Зейне, почти ровеснице Ринары, ничто уже не напоминало ломкую тростинку-подростка. Невысокая, плотная, она обрела умопомрачительные формы, сочетание могучих бедер и эффектного бюста с точеной талией не случайно делали беспомощными парней в лагере. Пожалуй, девушка имела некоторую склонность к полноте, но молодость и изобилие постельных упражнений пока оберегали красоту. Широкое, чуть плоское лицо ничем не выделялось, зато глаза!.. Большие, темные, миндалевидные, с роскошными длинными ресницами, они еще и подводились аккуратно самой кокеткой. Зейна вообще выглядела необычно ухоженной для здешних мест: черные свежевымытые волосы собирались на затылке в пышный хвост, в платье не стыдно было бы появиться и в городе на воскресной ярмарке, а на грудь спускалось ожерелье из крупных камней. Как и тяжелые серебряные серьги — несомненно, подарок счастливых почитателей.

— Дружить тебя никто не заставляет, но зачем же порочить понапрасну? — продолжала, лениво подходя вплотную, Зейна. — Думаешь, я не сумею ответить тем же?

— С тебя стянется! — Распаленная спором Ринара в ярости мотнула головой. — Чего тебе тут за дело? Чего бродишь, подслушиваешь?

— Очень надо, — усмехнулась Зейна, лукаво косясь на юношу. — Сами шум подняли, вот я и выглянула полюбопытствовать. А насчет дела… Хочу вот, может, с молодым человеком побеседовать. Не у тебя же единственной, подруга, к нему вопросы. Вы уже закончили, или мне подождать?

Ринара чуть не зарычала от гнева.

— Забирай его себе, если угодно! — выкрикнула она. — Совсем! Неужели ты вообразила, будто я встану в одну очередь со шлюхой? Уверена, вы моментально найдете общий язык…

Явно подавив какую-то заключительную едкость, Ринара развернулась и опрометью скрылась за домом. Зейна проводила ее взглядом, затем вновь покосилась на Шагалана.

— Горячая девчонка, — произнесла, придвигаясь. — Жаль, без толку пыл изводит.

— Не очень-то вы, похоже, ладите, подруги, — отозвался Шагалан.

— Что ж, — девушка улыбнулась и подступила еще ближе, — в детстве ходили подружками, а теперь вот обнаружилось — совсем по-разному смотрим на жизнь. Ты, наверное, и не замечал, как твоя Ринара изменилась за год-два? Я не про внешность. Вы же, мужики, только и следите, что там у девки выросло да за что приятно будет подержаться. Разве не так? За женскими мыслями наблюдать недосуг. Между тем, открою страшную тайну, мысли у нас тоже случаются. И завихрения в них, соответственно. Марика ведь давно вливала дочери в мозги свою набожность, правда, до поры все выглядело невинным увлечением. В конце концов, и я полагаю себя почитательницей Творца, но что с того? Крест ношу, молитвы разумею, церковь даже посещаю… иногда. Однако ни капли иступленного фанатизма. И за Ринарой раньше его не водилось.