Дело судьи Ди - Хольм ван Зайчик Страница 6

Ханбалык, центр,

22-й день первого месяца, первица,

полчаса спустя

С тех пор как Баг наезжал в Ханбалык в последний раз, в городе произошли большие перемены. Но эти перемены – по мнению Бага – вели исключительно к лучшему. Преждерожденный Лю Жоу-кэ<Досл.: “Лю Мясной Гость”. Переводчики здесь находятся в явном затруднении: зная, что ни одно мало-мальски значащее имя Хольм ван Зайчик не дает герою просто так, они не смогли истолковать смысл “Мясного Гостя”; между тем имя это содержит очевидный намек. Но на что – переводчики понятия не имеют. >, ханбалыкский градоначальник, бессменно занимавший эту важную и ответственную должность уже в течение двадцати двух лет, был по-прежнему чуток как к требованиям современного, огромного города, стремительно прираставшего населением и жилыми строениями, так и к вековечной истории до предела заполненного историческими памятниками средоточия Ордусской империи. Ведь это именно он, Лю Жоу-кэ, или, как прозвали его в народе, Решительный Лю, в конце семидесятых годов, когда некоторые горячие, скорые на принятие решения головы из городского совета в целях улучшения повозкообращения представили трону почтительное прошение срыть старую городскую стену, тем более что Ханбалык несколько веков тому назад уже перешагнул за ее пределы, – срыть, да еще вместе со всеми вратами, а на ее месте выстроить современную кольцевую дорогу, – именно Лю, будучи на ту пору простым, мало кому известным зоотехником, старшим власорастительных дел мастером процветающей фермы “Куница Me”, дал этому плану решительную отповедь.

Он не оробел вступить в борьбу с многовластным, убеленным сединами и государственными деяниями шаншу<Досл.: “Главнейший в работе с документами”. В традиционном китайском аппарате так назывались начальники Палат, то есть лица, аналогичные нашим главам министерств. > путей сообщения Хаджимуратом Соколинским-Гэ и пред высочайшим ликом сумел доказать необходимость сохранения стены, а равно и всех прочих старых городских построек в первозданной благости. Именно тогда Решительный Лю подготовил тот самый, прославивший его доклад в двадцать тысяч знаков, известный ныне под названием “О возрождении древности”, где, в противувес предложению об уничтожении городской стены, представил план, который позволял и стену сохранить, и повозкообращение улучшить. Лю писал о сложных, но вполне возможных подземных повозкопроводах и удивительных по сообразности дорожных развязках, чертежи коих – пусть и не совсем точные, ибо по образованию Решительный Лю зодчим не был, – числом в сто листов, также прилагались к докладу. Император милостиво внял сдержанным, но исполненным внутренней страсти речам Лю, и вскоре началось великое строительство, пример которого и главный принцип “Созидать не разрушая” впоследствии неоднократно использовали уже по всей Ордуси.

В строительстве принимали участие искуснейшие градостроители, патриархи прокладки трактов, прославленные плотницких дел мастера, виртуозы бетонного литья и шлифовки гранита. Для дачи сообразных советов в Ханбалык прибыл даже известный кайфэнский мастер – стодвадцатитрехлетий Гэн Тянь-фу, тот самый, под руководством которого была выстроена без единою гвоздя сорокапятиярусная пагода в буддийском монастыре Юаньбэй Шаолинь – “Очень северный Шаолинь”, что на Новой Земле, на мысе Возвышенных Желаний, где при строительстве был применен тонкий расчет, учитывающий направление постоянно дующего в тех суровых краях ветра, – пагода стоит, слегка наклонившись против него, а ветер изо дня в день налегает и налегает на ее деревянные балки; по словам великого Гэн Тянь-фу, которым невозможно не верить, через три с половиной столетия это противуборство приведет к тому, что пагода встанет строго вертикально.

Прибыли и другие известнейшие в Ордуси и за ее пределами мастера – достойные всяческого уважения и неоднократно отмеченные двором за свои труды: всех привлекала небывалая грандиозность мысли Решительного Лю и каждый желал потрудиться ради древних ханбалыкских стен.

Был составлен подробнейший план работ, и буквально через полгода все закончилось к общему удовольствию: кольцевая дорога – в те поры всего лишь первая, а ныне их уже пять – была проведена с внешней стороны стены, саму стену укрепили надлежащим образом, а под ней в нужных местах проложили широкие просторные туннели, дабы и легковые повозки, и грузовые, и даже рейсовые не испытывали никакого стеснения при необходимости двигаться к центру столицы или от центра, не говоря уж о пеших путниках<Переводчики не могут удержаться и не отметить, что приведенное Хольмом ван Зайчиком описание борьбы Лю Жоу-кэ за сохранение городских стен вокруг старого города в Ханбалыке (Пекине) их очень порадовало. Ибо – к великому сожалению – такой Лю Жоу-кэ нашелся в Ордуси, но отсутствовал в нужное время в коммунистическом Китае, в столице которого стены старого города давно уничтожены, о чем переводчикам остается только безмерно сожалеть. >. Решительный Лю был пожалован титулом “Князя, стоящего на страже стен”, а вскоре прежний градоначальник, преклоннолетний Витос Сян подал двору прошение явить милость и освободить его от государственных забот, упирая притом на многочисленные болезни и слабость зрения, – тогда-то Лю Жоу-кэ и сменил старца на его посту, а престарелый Витое, передав новому градоначальнику дела, уехал из столицы в родовое имение близ Каунаса и зажил простой жизнью квартального библиотекаря.

Решительный Лю, кажется, ни дня не знал покоя: все свое время и силы он посвятил служению родному городу (а Лю Жоу-кэ принадлежал уже к десятому поколению живших в Ханбалыке Лю). Верный собственному призыву “созидать не разрушая”, Лю Жоу-кэ привел имперскую столицу к подлинному, издревле свойственному ей блеску: умело сочетая новое со старым, Лю возводил новые дома там, где они никак не могли повредить исконному облику Ханбалыка; не жалея себя, он заботился об удобствах горожан, приезжих, а также заморских гокэ<На протяжении многих веков всех иностранцев в Ордуси, следуя древней китайской традиции, называли варварами. В последние десятилетия, избегая употреблять этот не вполне корректно звучащий термин, людей, по тем или иным причинам приезжающих в Ордусь из-за границы, именуют гокэ, то есть “гостями страны”. > – нынешний Ханбалык поражал воображение самого взыскательного гостя. Встававший перед взором путника город потрясал масштабами, великолепием и удивительной продуманностью буквально каждой мелочи – начиная от крупных, многоэтажных зданий универмагов и контор предпринимателей, ловко и ненавязчиво вписанных в ансамбль старых, невысоких домов, и заканчивая тем, куда бросить ненужный мусор или окурок от сигареты: всему в Ханбалыке было место, и место это было сообразно.

Иногда, правда, Решительного Лю критиковали за то, что злые языки прозвали сочетанием несочетаемого – говорили, например, что современное здание “Дунъань шичана”, крытого рынка на Ванфуцзине, рядом со старыми строениями смотрится нелепо, смешно и даже пошло, но подавляющее большинство сходилось на том, что Лю Жоу-кэ в подобных случаях умело воплотил в жизнь принцип наименьшего зла: да, крытый рынок – очевидный новострой, однако возведен он в соответствии с общим духом улицы, к тому же его строительство – ведь рынок не только шестью этажами вверх возносится, но еще и шестью этажами в землю уходит, а всего получается двенадцать, – позволило разместить здесь, в самом центре города, неисчислимое количество разнообразных лавок, так что теперь каждый нуждающийся, придя сюда, может найти под одной крышей буквально все, что ему необходимо, а в промежутках между посещением лавок утомленный покупатель легко обретет отдохновение здесь же, в одной из многочисленных чайных, или сможет отведать что-нибудь посущественнее, в любой из ста двадцати харчевен и закусочных, нашедших приют на просторах “Дунъань шичана”. Не говоря уж о двенадцати специальных комнатах для малолетних посетителей рынка: здесь к услугам их отцов и матерей – всегда готовый посидеть с чадами и развлечь их по мере надобности многочисленный штат прислуги. Худую, прямую как палка фигуру Решительного Лю ханбалыкцы постоянно видят в разных частях города: градоначальник, которому ныне уже далеко за пятьдесят, и по сей день лично вникает во все существенные городские нужды; его неизменно черная кожаная кепка-гуань – военного образца, ведь в молодости Лю Жоу-кэ служил в морской пограничной страже на ближней нихонской границе – мелькает то тут, то там; его сосредоточенное, вытянутое, украшенное большим носом лицо неизменно присутствует в самой гуще благоустроительных событий. Баг однажды был на приеме у градоначальника – Кай Ли-пэн расстарался включить своего приятеля в список приглашенных – и приятно удивился безыскусной простоте Решительного Лю, а также располагающему, внимательному взгляду его острых черных глаз. Приятно было бы иметь такого друга, подумал, помнится, ланчжун, возвращаясь с памятного приема…