Полдень сегодняшней ночи - Дмитрий Володихин Страница 6

– Ну и курва… – по инерции потянул лейтенант, но сей же час осекся.

Гэрэл-хатунь на секунду оторвалась от своей ненаглядной сласти, с томной ленцой повернулась к младшему командному составу и молвила певуче:

– Sie, levtennant, qu’lluigh fehliae mattan jesst.

Зеленый Колокольчик заулыбался:

– О, моя резвушка! Какой mattan? Qu’lluigh fehliae? Семьсот лет не слышал этого выражения…

Они продолжили.

– Это что значит, Мортян? Она чего тут напела?

– Э! Разве мы господским языкам обучены? – и тихо-тихо добавил, – А откуда взялся твой… Откуда этот этотллнй?

Тут уж полковник оторвался от своей сахар-медовны и ласково так говорит Мортяну:

– Сержант! Вы, конечно, более корректны, чем ваш коллега. Но продолжать я бы не стал. Нетрудно расслышать ваши громоподобные вопли даже за тысячу шагов… Кстати, по-гоблински это будет не этотллнй, а этотллнйшш.

Они продолжили.

– Полкан из метрополии. Бугор еще тот. Заставу прошмонал, теперь тут проверяет.

– Па-алковник? В этом прикиде? – уставился Мортян на бубенчики, на пеструю повязку. Да и сплюнул. Что тут добавишь: времена такие пошли, даже армия развращается…

Помолчали.

Мортян, глазами указывая на прелесть:

– С обеда тут ошивается, серафимово отро… госпожа капитан. Ты знаешь, у нас одно колдовское зеркало на ремонте, из второго за всем стараемся углядеть… Так она всю обзорную траекторию сбила. Приказ такой: наблюдать одну точку. А там горячий парень магию пробует. Как-то это он… типа баран в балете. Тупой, все путает.

Мортян с лейтенантом стояли поодаль от парочки, да и медвежка рядом с ними так шумно чесался, кажется, ничего за его чесом не услышишь. Ан нет, Зеленый Колокольчик уловил смысл их беседы и всполошился. Поцелуи-нежности – в сторону:

– Что он там путает? Уже начал?

Медвежка перестал чесаться. Всем им очень не понравился голос полковника.

– Да. Я полагала, мы можем ненадолго…

– Mattihlia waeddfa, – глядя ей в глаза, спокойно произнес Зеленый Колокольчик.

– Я этого не заслужила, мой господин.

– Мне решать, чего ты заслужила. Доложи обстановку.

– Я не хотела вас огорчать, мой господин… – Зеленый Колокольчик молниеносным движением разбил ей губу, -…я…он ошибся в заклинании. Выдал неверную цифровую настройку.

– На что он сейчас настроен?

– Я… не понимаю. Я не смогла… понять…

– Когда это началось?

– Только что. Перед вашим приходом, господин.

– Ты должна была исправить это. Ты не смогла. Знаешь ли, возможно, тебя уже не существует.

Гэрэл-хатунь смолчала. Если Пятидесятый не спасет ее, то… да, она уже не существует.

…Когда бы и где бы не взглянул житель Воздушного королевства вверх, небом ему всюду и всегда послужит каменный свод. По периметру свод превращался в стену. В некоторых своих обличиях Зеленый Колокольчик воспринимал камень как призрачную субстанцию: по сути, Воздушное королевство растворено в Срединном мире, они совмещаются в одном времени и пространстве; псевдокаменные перегородки – лишь порог для перехода из одного мира в другой. И все это заключено внутри Вселенной творца. Колдовское зеркало представляет собой абсолютно прозрачный кристалл размером с небольшого кита. Оно вмуровано в псевдостену на манер циклопического окошка. Впрочем, в тот момент ни Пятидесятый, ни му-шубун, ни уж тем более все остальные не способны были отличить призрачное от твердо-вещетвенного. Стена и стена. Свод и свод. Кристалл и кристалл. Сразу за ним Мезенцев с кузнечиком в кулаке бормотал свои заклинания. При этом адепт раскачивался всем телом, вероятно, от сознания значительности происходящего.

– Громче, – велел Зеленый Колокольчик.

Голос Мезенцева громом разнесся по позиции боевого дежурства. Полковник вслушался. Адепт перевирал от волнения каждое четвертое слово. Или каждое третье.

– Бедный идиот…

Провал мероприятия грозил Зеленому Колокольчику неприятностями. И он укорял, хотя и благодушно, непутевого адепта, наблюдая за ним в Зеркало:

– Дружок, милый мой дружок, почему вы все так любите соваться в магию, в мистику, в какую-нибудь эзотерику… Ну что там, медом что ли намазано! Не знаете ничего, кроме путаных слухов… Как от чего защищаться, у кого просить покровительства и чем за него платить – звук пустой… Но каковы орлы! Напролом. Навстречу приключениям! Если бы вы знали дружок, сколь сильно это напоминает дергания дикаря, которому завязали глаза и бросили на середине скоростной автострады. А он, бедняга, даже не представляет себе, что такое автомобиль… Несомненно, ценное для чистой силы качество, но… дружок… существует уровень кретинизма, убийственный даже для преисподней… Бесе, за что мне это!

Так бормотал Пятидесятый, прикидывая, на сколько номеров его опустят. Тридцать? Сорок? Сто? Кое-кто был против рейда. Возможно, цена будет выше, чем кажется. Вдалеке от Бесом забытой заставы четыре гвардейские роты ожидали сигнала. На удобной позиции, с которой можно было выйти прямо к Объекту Ф. Элитные подразделения. Темные эльфы и цифровые демоны. К несчастью, с того места нельзя было наблюдать за адептом. Только отсюда. И полковник наблюдал… как рушится операция, начавшаяся много месяцев назад.

– Гэрэл, вид извне!

Комната Мезенцева предстала в виде светящегося кокона, из которого выползал змеевидный отросток. Эта живая лента шарила в пустом пространстве, отыскивая невидимую точку опоры и не находя ее. У Пятидесятого в том месте, где люди носят живую душу, зашевелилась надежда: соединения не произошло, кое-что еще можно исправить. Недолгий же век был ей отпущен. Оставь надежду, всяк здесь живущий… Прозвучала кодовая фраза. Полковник поморщился.

– Гэрэл, ты хорошо расслышала, что именно он сказал?

– Не совсем. Он призывает… это ясно, про Воздушное королевство – тоже ясно, чего-то четыре… но чего? Или кого?

– Да Бесе ж! Пехотные роты.

– Мой господин… боюсь, на месте этих двух слов у него получилась бессмыслица. Роты – еще как-то похоже… но… не очень. Владыко падший! Что теперь будет!

Лента разошлась на четыре тонких змейки. Одна из них отыскала свой порт приписки: кончик ее «прилип» к пустоте. Неведомо какая точка Воздушного королевства соединилась со Срединным миром.

– Отойти всем на сто шагов. Быстро! Есть еще средство… – Полковник стремительно метаморфировал. Он сунул себе в рот серебряную пластинку с тонким орнаментом… Через двадцать ударов сердца пластинка оказалось в одной из трещин, густо покрывавших что-то вроде фасеточного глаза в рост человека. Му-шубун, лейтенант и прочие услышали тонкое зудение: нечто среднее между комариным звоном, жужжанием пчелы и мушиным нытьем, только намного громче. Зудение то превращалось в басовитый гуд, то уходило на ультразвуковые высоты. Из трещины с пластинкой полилась кровь… Что ж, некоторые имена невозможно произнести в человеческом обличии, трудно – в иных метаформах, и всегда за это приходится платить.