Ренегат. Империя Зла - Александр Шакилов Страница 6

– Давай, что ли? – Давид, раскрасневшийся, возбужденный, поправил кимоно на мускулистой груди. – По очереди десяток самых эффектных бросков. Чур не повторяться!

Пожав широкими плечами, Иван позволил швырнуть себя на татами.

Среди молодежи из Министерства энергетики, стоящей особняком, Лали тоже не было. Предыдущий глава всех электростанций и высоковольтных линий скончался пару месяцев назад, вместо него назначили выпускника МГУ, худого, чуть согнутого парня со взглядом человека, способного на все. Он был лысым как колено, над виском выделялось нечто вроде шрама, будто родную кожу там сняли, а взамен пересадили чужую, отличавшуюся по цвету. Вроде бы в прошлом он вел чуть ли не антисоюзную деятельность, и, глядя на команду его замов – по атомным станциям, гидроэнергетике и ветро-солнечному направлению, – таких же молодых и резких в движениях юнцов, Иван не удивился бы, окажись слухи правдой.

У дальней стены композитными изваяниями застыли бравые киборги, надежда и опора Союза. Конечно же служить на границе, охраняя покой и мирный труд союзников, – это предел мечтаний любого киборга. И только лучшим из них, проверенным в схватках бесстрашным героям, доверяют жизни правителей Союза Демократических Республик.

По периметру зала на значительной высоте от пола располагались окна-витражи с портретами Героев Революции. Если что, можно подмигнуть стеклянному образу отца – вон его витраж, через один от лика Председателя.

Шумела у входа толпа вновь прибывших. Точнее, опоздавших. Иван постоянно косился на это сборище, надеясь увидеть стройную фигурку Лали.

Чтобы попасть сюда, в святая святых, нужно пройти через десяток проверок различными сканерами. Эти меры предосторожности необходимы, чтобы не дать шпионам и наймитам-террористам пронести оружие. В зале заседаний АК-500 есть только у киборгов.

– Давай, что ли, заканчивать?

В последний раз грохнувшись на татами, Иван ухватился за протянутую руку. Хлопнув его по плечу, Давид помог подняться. Они поклонились зрителям. В ответ раздались аплодисменты, кто-то подогретый шампанским даже потребовал выступить на бис. Особенно старательно восхищались представители духовенства в черных до пят рясах – отец Давида курировал Комитет по религии. Повинуясь душевному порыву, Иван перекрестился, устремив взор на огромный герб Союза, занимавший всю дальнюю стену зала: кумачовое поле со снежно-белым кругом в центре, на котором чернели два молотка и меч острием вниз. Красное поле – это память о пролитой крови борцов за свободу. Белый круг – символ стремления ко всему светлому, прогрессивному. Два молота – единство союзников и персов. Меч – способность дать отпор любому врагу.

Жаль, Председатель не посетил мероприятие. Иван вознес бы молитву в его честь, как делал это по воскресеньям в храме на первом этаже небоскреба, где жила семья Жуковых.

– Кого я вижу?! Давай, что ли, к нам! – услышал Иван восторженный рев Давида. – Вон Жуков уже весь извертелся, тебя высматривая.

– И совсем я не… – Смутившись, Иван замолчал.

Лали, поднявшаяся на сцену, сегодня была просто восхитительна. Ее длинные черные волосы, обычно заплетенные в толстую косу, на сей раз были распущены по спине до самых ягодиц. Белоснежное платье интересно сочеталось с темной кожей. Карие глаза радостно блестели – Ивану хотелось думать, что из-за него.

– Экая ты восточная красавица, – продолжал Давид делать неуклюжие комплименты. – Типа Жасмин из мультика. Хочешь, я буду твоим Аладдином?

Словно не замечая Давида, она подошла к Ивану:

– Ванька, привет. Побегаем сегодня?

Он пожал плечами:

– Может, не стоит?

Новорожденная Лали не должна была выжить, но врачи сделали операцию – и с тех пор у нее в груди имплант, экспериментальная на тот момент модель. Ей нельзя напрягаться, резкие движения противопоказаны. И хоть давно уже существуют более надежные органы, намного превосходящие искусственное сердце Лали, увы, ей не повезло особо. Врачи, все как один, категорично заявили, что второй пересадки она не переживет из-за проблемы с сосудами. Ее сверстники проживут дольше, чем она, ведь изношенные легкие и почки, к примеру, им без труда заменят. А вот дочери министра Бадоева все это недоступно, будто она обычный перс, а не представитель союзной элиты…

Если б Иван знал о ее особом случае, он, конечно, не стал бы дарить ей «подвеску». А так чуть ли не силой затащил чернобровую красотку на крышу… Но ведь ей понравилось! Понятно, она бегала не так быстро, как Иван, но… Только позавчера призналась, что ей вообще-то нельзя.

– Извини, Ванька, я не расслышала.

– Не надо рисковать понапрасну. – Он попытался обнять ее.

Рассмеявшись, Лали увернулась:

– Значит, в том же месте в то же время.

Она спорхнула со сцены в зал, где не было никого прекраснее ее… Иван столкнулся взглядом с Гургеном Алановичем и вздрогнул от неожиданности. И еще ему показалось, что… Ерунда, в общем. Улыбаясь, министр восстанавливаемых ресурсов погрозил Ивану пальцем.

Как-то Жуков-младший спросил у отца, что это за ресурсы такие, а тот неожиданно разозлился и велел не совать свой нос куда не следует.

– Ты поосторожней с девчонкой, – шепнул на ухо Давид. – Уж больно у нее батя крут. Отсекает ухажеров на раз.

Все знали, что Давид неровно дышит к Лали и не единожды к ней подкатывал.

– Не переживай, дружище, меня не отсечет.

– Ну-ну. Если что, живо пойдешь по этапу на восстановление.

– Куда пойду? – не понял Иван.

Но Давид лишь махнул рукой – мол, не важно, забудь.

Уже забыл. Ведь рядом хоть соперник, но все же друг, и сегодня вечером у Ивана будет свидание с девушкой, лучше которой нет во всем Союзе. Мало того – ему только что аплодировали самые могущественные люди страны!

Вот-вот начнется совещание министров – отец накануне выглядел озабоченным, долго листал бумаги, что само по себе уже признак особой важности: в твердых копиях хранятся лишь очень секретные документы, не имеющие цифрового аналога. Он засиделся за коммуникатором до утра. А так и не скажешь – в руке бокал с шампанским, из которого отец не сделал ни единого глотка, он бодр, смеется и, оттеснив Бадоева от его разноцветных замов, хлопает по плечу, что-то говорит.

Глянув еще раз в зал, Иван отправился за сцену. Нужно переодеться и топать домой.

Ночью, встав попить воды, он случайно подслушал разговор отца с матерью. Отец утверждал, что Первому – так называют первого заместителя Председателя – давно уже осточертели соратники по Революции и на заседании Первый представит нового министра образования…

На улице его – вот так сюрприз! – поджидала Лали:

– Ванька, ты чего так долго?

Она даже разрешила взять ее за руку. И его счастью не было предела.

В небе ни облачка. Светло, тепло, воздух чистый. И плывут над головами дирижабли, и катят по широким проспектам электрокары, а не какие-то там тачки с двигателями внутреннего сгорания, загрязняющие атмосферу, как в других – отсталых! – странах. На улицах много людей в белых одеждах, лица радостные, слышится смех. И реют флаги над домами, и льется торжественная музыка. На каждом перекрестке с брони панцеров благожелательно глядят на союзников патрульные, на рукавах у них повязки с символикой СДР. И гордость переполняет, так и хочется выкрикнуть: «Я – гражданин великой страны!»