Тихое вторжение - Дмитрий Володихин Страница 6

Врач теряет уверенность на глазах. А Михайлов всё сидит, отворотя взор. Потом произносит:

– Да чего уж тут тянуть-то. Лучше прямо.

– Его надо как-то подготовить… Я мог бы позвать нашего специалиста по реабилитационной психологии…

У Михайлова брови стремительно ползут вверх. Доктор, видя его удивленное лицо, сбивается и замолкает. Дмитрий Дмитриевич, сделав царственную паузу, спрашивает у меня:

– Как вы думаете, немного необычные ситуации, в которых вы пребывали на протяжении последних одиннадцати месяцев, подготовили вас к неприятностям? Или какие-то мелочи еще способны отнять у вас душевное равновесие?

Сколько можно тянуть кота за хвост? А?

– Да говорите уже!

Михайлов одобрительно кивает.

– Тогда приступим к мелочам. За то время, пока вы были несколько не в себе, в Москве произошла катастрофа. Образовалась новая Зона, полностью поглотившая ваш родной город. Вы, Тимофей Дмитриевич, лишились дома, всего имущества и семи аквариумных рыбок, которые мне так нравились. Если рассудить здраво, у вас вообще ничего нет, кроме халата, в котором вы сейчас сидите на койке, да и он – принадлежит больнице. Зато у вашего положения есть свои плюсы…

– Катя? Катя?!

– …а именно то, что ваша супруга жива, здорова, переселилась в Подмосковье, нашла работу и сохранила большого кота норвежской лесной породы, который нравится мне даже больше, чем рыбки. Она ждала вас после того, как пришло известие о вашем исчезновении. Она бывала тут раз двадцать, но вряд ли вы могли ощутить ее присутствие…

Присутствие моей Стрекозы я ощутил несколько часов спустя.

Издалека это выглядело как поединок котенка и сенбернара, в котором уверенно выигрывает котенок. Бу-бу-бу, бу-бу-бу, бу-бу-бу! – долетали до меня сердитые голоса.

Хорошо знакомый мне «сенбернар» пятился, изрыгая ритуальные фразы об отсутствии культуры, дисциплины и всякой совести – как будто у совести есть ассортимент и, хорошенько присмотревшись, можно заказать не всякую совесть, а весьма особенную, узкого диапазона! Стояла позднь, редкие энтузиасты изо всех сил старались не задремать у телевизора при входе на этаж. Прочие укладывались спать или давно спали, освещения нам убавили. В этом вечернем пейзаже далеко разносился сенбернарий лай.

Котенок, по внешней видимости миниатюрный, с тонким девичьем голосочком, упорно продвигался вперед, отпугивая неприятеля грозным взмякиванием.

На медсестру зашикали:

– Да пропустите вы ее! Спать людям не даете! Без вас тише было бы!

А она отругивалась направо и налево:

– А бессоветов обойдусь! Без ваших тут мне советов!

Но, чувствуя, что «болельщики» поддерживают не ее, медсестра неотвратимо сдавала позиции.

– Катя! – крикнул я, – сюда!

– Не пущу! – разоряется медсестра, растопырив руки.

Уж как моя Катька проскользнула – между ног у нее, что ли? – не ведаю, но вот она уже за спиной у противницы. А вот – в двух шагах от меня. Глаза огромные, грудь вздымается, руки дрожат.

– Тим… ты стал вдвое тоньше, чем был… Я боюсь прыгать на тебя.

– Я цел, не поломан и заждался те…

Она прыгнула.

Класть ей с прибором на приличия!

Это был очень длинный, невероятно длинный, как жизнь длинный, как расстояние отсюда до Плутона длинный и как смерть крепкий поцелуй. А потом мою Стрекозу начали стаскивать с меня за ноги. Сенбернарша привела тумбы-с-коммодом-с-бейболкой.

Тумбы-с-коммодом отдирали от меня Катю сноровисто, – как на лесоповале высококлассный сучкоруб превращает дерево в бревно.

– Опять, мля, этот… Одни от тебя проблемы!

Катя успела спросить:

– Когда выписываешься?

– Послезавтра.

– Позвони. Приеду за тобой!

– А завтра?

– А завтра с работы меня не отпустят. Сегодня едва вырвалась…

Что, блин, за работа у Катьки такая? Уходил в Зону, так она еще в аспирантуре училась… Надо будет резкость навести.

Я лежал, смотрел в пятно на матрасе верхнего постояльца и испытывал счастье. Мой мир возвращался ко мне.

Как только Стрекозу выпроводили вон, к моей койке приперлась охранница.

– Слышь, ты ж москвич?

– Москвич.

– От вас, москвичей, всем одни проблемы. Ни рожна от вас нет, кроме проблем. Психи вы. Нормальные люди так себя не ведут.

– От меня, москвича, тебе, чудо, зарплата. За то, что ты ко мне жену мою не пускаешь. Охраняешь меня от нее.

Тетка вяло всхрюкнула.

– Самый умный он… Хорошо, что Москва твоя мандой накрылась.

– Мечтай. Не будет там Зоны. По сантиметрику выжжем.

Она всхрюкнула погромче и удалилась.

Мне снилась июньская ночь в парке Сокольники.

Свет фонарей, скупо разлитый меж деревьями и увитый асфальтовыми лентами. Мышиные шорохи в высокой траве. Робко зацветающая липа. Иероглифы тропинок, начертанные на бумаге покоя.

Два или три соловья ведут бесконечный турнир поэтов. Один из них – то ли самый талантливый, то ли самый матерый – выдает всё время по четыре коленца, но каждый раз их набор меняется. И я становлюсь в сердце парка, одевшись теменью, и слушаю его. Поэма «Безмятежность» строфа за строфой вливается в меня. Когда я поворачиваю к тропинке, ведущей к выходу, он на прощание выдает строфу из пяти коленец, великолепнейшую.

А под утро – опять черные туннели, тени и уродцы. Но на сей раз недолго…

Перед завтраком я делаю три комплекса упражнений. Один – разновидность зарядки. Второй – по особой военсталкерской методике привожу в порядок мышцы, давно отвыкшие от работы. Худо. Но исправимо. Третий – проверяю, всё ли меня будет слушаться. Если придется здорово ускорить ритм движений. Голова кружится… Никуда.

Повторяю третий комплекс. И еще раз. И еще. Пока на меня не начинают коситься. Иду на завтрак изнеможденным. Но, кажется, не всё так плохо, как казалось вначале.

После завтрака является Михайлов. Берет табуретку, усаживается рядом и вынимает из визитки небольшой пакет. Из пакета извлекается старенький айфон.

– Берите, Тим, теперь это ваш служебный. Вот здесь, – он показывает на экранчике, – файл с самыми необходимыми номерами: вашей Катерины, моим и десятком людей, которые могут понадобиться вам по работе. Ибо со вчерашнего дня вы восстановлены в должности.

Жмет мне руку. Я благодарю его.

О, у меня уже есть одно новое сообщение: «Доброе утро, король сталкеров, доброе утро, мой родной».

– Здесь же ваш новый адрес. Блок в массиве временного проживания неподалеку от железнодорожной платформы «Радонеж» по Ярославской дороге.