Искалеченный мир - Вадим Громов Страница 6

Герман был довольно редким теперь представителем племени вечных странников. Он не мог сидеть на одном месте, обрастая домашним скарбом, наращивая жирок на пузе. Учитывая экстремальность наступивших времён и маршруты Знатока, которые он иногда выбирал скорее для удовлетворения своего любопытства, чем для сугубо практических целей, вечный бродяга был просто дьявольски, запредельно везучим. Он обошёл большую часть Материка, в некоторых местах, куда бы Лихо с друзьями не сунулась ни за какие блага, побывав не единожды, вынеся оттуда богатейшие знания о новой реальности. И кучу полезных сведений, коими он делился с любым желающим, вызывающим у него симпатию. Книжник был одним из них.

Несмотря на тягу к дальним странствиям, он всегда, как минимум — раз в год, возвращался в Суровцы, которые стали для него чем-то вроде тихой гавани, где можно было расслабиться и поднакопить сил для дальнейших путешествий.

— Откуда он? — прервала Лихо расшаркивания Германа перед своими спасителями. — Он с тобой сначала был или меня мои глазоньки надувают самым бесчеловечным образом?

— Был! — тряхнул головой Знаток. — Я же от этого не отказываюсь, радость моя. Только знаю я не больше вашего, да-да…

— Это почему?

— А потому, прелесть моя, что этот вот лежащий перед нами субъект в буквальном смысле свалился мне на голову четверть часа назад.

— Как свалился? Откуда? — Шатун оторопело посмотрел на Германа, потом снова перевёл взгляд на незнакомца. Тот, полное впечатление, приходил в себя, взгляд стал более пристальным, осознанным.

— Сверху… — Герман бесстрастно показал пальцем в небо, и цепко наблюдавшая за ним Лихо покачала головой, отвечая на немой вопрос Алмаза: «Не врёт».

— И?

— Что «и»? Что «и»? Иду по дороге, никого, что характерно, не задеваю. И вдруг — бах-чух-шарах! — вспышка над головой, и выпадает этот. Откуда, зачем, почему именно передо мной, а не перед вашим Глыбой в момент справления малой нужды — спрашивайте сами!

— А ты что?

— А что я? — иронично-страдальчески сморщился Герман. — Расспросил у него про папу-маму, про домашних животных, не болит ли животик, за кого голосовал до Сдвига. И не смотри ты на меня, Лихо, насквозь: знаю, что детектор лжи по сравнению с тобой — сущее недоразумение. Он, когда падал, организмом о дерево приложился, вон, видишь, бок у него какой красивый, впору вашего Айболита звать, а не из меня душу вытягивать…

— Никто из тебя душу не вытягивает. — Лихо кивнула Шатуну, и тот стал бубнить в рацию, вызывая первого. — Ты сам, своим словоблудием, у кого хочешь мозги наизнанку вывернешь, болтолог, ёпт…

Со стороны посёлка показались гэвэшники, мчащиеся во весь опор, но, увидев идиллическую картину беседы, сбавили темп.

— Потащил я его, — продолжил Знаток, не обращая внимания на выпад Лихо. — А что, надо было бросить? Одним безымянным жмуриком больше, одним меньше — абсолютно ведь без разницы, а? Или всё-таки нет? А расспрашивать времени не было, не успели с места сдвинуться, как шипачи в компанию попросились. Дальше продолжать? Только ничего ты, красивая, не выпытаешь, точно тебе говорю. Не потому, что я такой хитрован, а потому, что все рассказал как есть. Да, впрочем, ты и сама это уже знаешь…

— Знаю, — хмуро сказала Лихо. — Только не нравится мне всё это…

— Зато, можно подумать, я в экстазе! — всплеснул руками Знаток. — Иду, понимаешь, и всегда мне хочется, чтобы кто-нибудь с неба шваркнулся. Звезданулся, но непременно не до смерти, у меня ведь хребет постоянно чешется — ах! — как это, никого на него не взгромоздил, не пронёс верст эдак с десяток… Иначе день будет истрачен бездарно и бессмысленно. Хобби у меня такое, я ведь тебе все уши про это прожужжал, а, радость моя? Я, конечно, понимаю, что у меня больше с Книжником диалог выстраивался, а с вами как-то не очень. Но ты же умная девочка, знаешь, что от меня за все семнадцать лет, что вы тут обретаетесь, никаких хлопот не было. Или я не с тобой десять лет назад от вихревских полночи бок о бок отстреливался? Или у меня провалы в памяти на старости лет образовались?

— Да нет никаких провалов, — примирительно призналась Лихо. — Но витает что-то такое в воздухе, морально придавливать начинает. Не нравится мне это. Да ещё «пешеходы», которых с одного правильного выстрела в горизонтальное положение без последующих плясок не перевести. Шипачи ещё эти… Ты, Герман, видел когда-нибудь, чтобы шипачи больше одного бегали? Я — нет.

— Аналогично, — вздохнул Знаток. — Шастает что-то эдакое, расплывчатое. Однако ж — без всякого ощущения, позитивом прозываемого. Есть соображения?

— А нет никаких соображений, — поджала губы Лихо. — Одни только хреновые предчувствия, причём стойкие до отвращения… Может, этот твой «выпаданец из неизвестности» ясность внесёт?

— Может, и внесёт…

ГЭВ приблизилась к посту, вопросительно глядя на собравшихся. Герман приветственно взмахнул рукой, увидев знакомые лица.

— Весёлое у вас сегодня дежурство, — начал главный. — То одн…

«Хамелеоны» в буквальном смысле слова взвыли радужным переливом, не побеспокоив только незнакомца, у которого «хамелеона» просто-напросто не было. Земля под ногами мелко завибрировала, словно что-то массивное прорывалось наружу, на свет.

— Берегись! — Герман сориентировался первым, отпрыгнув как можно дальше.

Все остальные кинулись врассыпную, подальше от новой опасности. Шатун замешкался, стаскивая незнакомца с мешков, и земля у него за спиной вздыбилась, крупные комья полетели в разные стороны, один вскользь задел спину.

С боков заорали что-то предостерегающее, тревожное. Шатун обернулся.

Перед ним извивался толстый торчащий из земли червь, где-то с метр в диаметре. В нос здоровяку шибануло сладковатым запахом фиолетовой слизи, покрывающей тварь сверху донизу. Пульсирующие уродливые вздутия, расположенные по всему туловищу самым причудливым образом, четыре пары внушительных продолговатых то ли клешней, то ли чего-то схожего и верхушка, покрытая небольшими, но очень твёрдыми даже на вид наростами, имеющими конусообразную форму, завершали картину.

Шатун, продолжая левой рукой тащить незнакомца, правой потянулся за тесаком, хотя против этого мегаопарыша лучше всего подошёл бы двуручный лазерный меч.

Тварь метнулась вперед так стремительно, внезапно, что если бы на месте Шатуна оказался кто-нибудь другой… Шатун ушёл с линии атаки, тесак рыскнул в воздухе, встретив — и проскочив препятствие. Клешня, отрубленная под самый «корень», упала на землю. Червь дёрнулся, отпрянул в сторону.

Шатун сдёрнул человека с мешков, убирая из зоны возможного поражения.

— Ноги! — раздался чей-то истошный вопль, и, отпустив незнакомца, верзила взмыл в воздух задним сальто, спасаясь от удара. Внизу клешня рассекла воздух, Шатун разминулся с ней на волосок, на мизер. Сбоку ударила автоматная очередь, тварь поймала всю скормленную ей обойму, но это не остановило её. Шатун остался невредим, и предназначенная ему пара клешней прошлась по руке лежащего на земле человека, распахивая её от предплечья до плеча. Незнакомец заорал, жутко, безостановочно.