Баллада о Рыцаре. Шагнуть за ворота - Игорь Шенгальц Страница 6

– Успел вот… – таинственно протянул Джек. – Я сегодня многое успел…

– Ну, не хочешь и не говори, – обиделся Брэди.

Джек тут же раскаялся в своем мелочном поведении и торопливо объяснил:

– Я с утра в лес бегал, а когда возвращался обратно, наткнулся на Бута. Мы подрались!

– Вы подрались? – поразился Брэди. – Ты хочешь сказать, что не тебя побили, а вы именно подрались?

– Ага, – хорошее настроение вернулось, стоило лишь вспомнить, как завыл Бут после того удара. – Я ему врезал хорошенько! Честно сказать, еще минута, и меня бы прибили на месте, но тут этот рыцарь, сэр Ульф, подкрался незаметно и напугал Бута! Ты бы видел, как он чесал до деревни, как от стаи волков спасался!

Брэди слушал рассказ с таким видом, будто Джек повествовал о Легендарной битве при Сельме, а не о рядовой (ну, пусть не совсем рядовой, но все же…) драке с нахальным сыном старосты. Но, выслушав друга до конца, он лишь нахмурился и посоветовал:

– Теперь понятно, почему он такой злой ходит и грозится тебя поймать! Ты осторожнее, как бы беды не вышло…

Джек легкомысленно отмахнулся от его слов и спросил о другом:

– А чего отец хотел?

– А я знаю? Он сказал мне, если увижу тебя, чтоб передал – живо домой!

– Так и сказал – «живо»? Интересно…

Для отца подобное было несвойственно. Он любил Джека, как мог, но больше всего он любил свою маленькую мастерскую. Отец всеми силами пытался привить Джеку свою страсть к пошиву вещей, но так ничего и не добился. Джека гораздо больше интересовали книги с красивыми, цветными гравюрами, рассказывающие о великих сражениях, о древних королях и рыцарских орденах. А вещи интересовали его, лишь когда в очередных штанах обнаруживалась новая дырка. А потом умерла мать, которую отец просто боготворил. Он осунулся, стал нелюдим и в конце концов плюнул на воспитание своего отпрыска, ограничиваясь лишь наказаниями за самые отчаянные проделки, а сам просиживал в мастерской днями и ночами. Уже много лет, как Джек рос сам по себе, поэтому неудивительно, что столь явный интерес к его персоне со стороны отца был крайне необычен, а значит, стоило полюбопытствовать о причине подобной перемены и явиться домой.

– Схожу, – решил Джек.

– Ага, а я буду у корчмы, – предупредил его Брэди. – Ты подходи туда после, там же Сенька служит на конюшне, можно лошадей вблизи понаблюдать! А потом вместе на праздник? Да?

– Подойду.

Джек торопливо побежал домой, размышляя по дороге, что же так внезапно понадобилось от него отцу.

Домик их не выделялся среди прочих деревенских строений ни размерами, ни искусными резными узорами вдоль фасада. Был он самый что ни на есть обычный и простой, с небольшой пристройкой на заднем дворе, в которой отец разместил свою мастерскую. Но туда Джек наведывался редко. После того, как мама умерла, дом пришел в некоторое запустение. Отец бытом не интересовался вовсе, оставив на сына заботы по поддержанию чистоты и порядка, но Джек большую часть времени проводил в окрестных лесах, так что неудивительно, что по углам временами скапливались кучи пыли, а широкий обеденный стол и крепкие лавки давно пора было отскоблить от въевшейся за годы грязи. Стряпать к ним приходила пару раз в неделю тетка по отцовской линии, наготавливая еды ровно столько, чтобы не умереть с голоду. Она была добрая женщина и к Джеку относилось хорошо, но вот готовить не умела совершенно. Все, что она делала, было то недосолено, то пережарено. О тех потрясающих блюдах, что готовила в свое время мать, Джек уже давно вспоминал только во сне.

Он перемахнул одним прыжком через покосившуюся калитку – так было проще и быстрее, двумя прыжками достиг невысокого крыльца и толкнул незапертую дверь. В доме отца не было, что нисколько его не удивило. Значит, надо посмотреть в мастерской!

Джек выскочил на улицу и, обогнув дом, подошел к мастерской. Дверь в нее была приоткрыта, и он, недолго думая, зашел внутрь.

Отец сидел за громадным столом, заваленным самого разнообразного вида материями, кусками кожи и прочими необходимыми для работы вещами, в которых Джек так и не научился разбираться. Дневного света, что пробивался в помещение через два небольших оконца, было достаточно.

Отца Джека звали Логан, был он среднего роста, но достаточно широк в плечах, слегка лысоват и худощав. Еще не старик, лишь слегка за сорок, он словно утратил искру после смерти жены и выглядел гораздо старше своих лет.

– Отец, ты меня искал? – спросил Джек, взглядом выискивая, куда бы присесть. Свободного места не было, а сдвигать отцовские выкройки в сторону он бы не рискнул. Так и остался стоять навытяжку, ожидая реакции родителя.

Тот неспешно отложил в сторону ярко-алый кусок материи, воткнул в мягкую шелковую подушечку иглу и пристально посмотрел на сына.

– Искал.

– Ты слышал, отец, рыцари приехали? Я даже поговорил с одним из них!

Отец тяжело вздохнул, будто эта новость была для него печальна, но давно ожидаема и неминуема.

– Вот, значит, в чем дело… а я-то думал…

– Что ты думал, отец?

– Сядь, сынок, – Логан самолично освободил часть лавки. – У меня к тебе очень важный разговор.

Джек насторожился и даже испугался. Никогда еще отец не пытался разговаривать с ним в таком тоне, будто с равным.

Отец снял с шеи небольшой медальон на кожаной веревочке и протянул его Джеку. Тот принял подарок осторожно и разглядывать не спешил. Медальон этот он видел у отца тысячи раз, но никогда прежде тот не снимал его.

– Можешь открыть, – сказал отец.

Джек ослушаться не посмел и, нащупав защелку, осторожно приоткрыл створки медальона. Сам медальон был очень простым – железный, безо всяких узоров на внешней стороне, такой можно было недорого купить в городе. Подобные изделия были у многих жителей деревни. В них хранили, например, пряди волос любимых и подобные ценные вещи.

В этом медальоне лежал лишь кусок тряпицы странного, бурого цвета.

– Что это? – не понял Джек.

Отец еще раз вздохнул, взгляд его слегка затуманился, точно он вспомнил о чем-то далеком.

– Это кровь твоей матери. Сохрани ее!

– Отец? – Джек недоумевал. Почему здесь кровь мамы? Что все это значит?!

– Пойдем, выйдем на воздух. – Логан поднялся на ноги и, не глядя на сына, вышел из мастерской. Джек поплелся за ним следом.

Отец сел прямо на ступеньки, достал из кармана дешевую пеньковую трубку и принялся медленно набивать ее крепким табаком. Курил он редко, только в те моменты, когда был особенно взволнован. Джек устроился рядом и терпеливо ждал.

Наконец, когда трубка была успешно набита и в воздухе поплыли первые клочья дыма, отец поднял на Джека глаза и начал:

– Франсиска – твоя мать, моя жена, умела ворожить. Не пугайся так, сын, не надо… Да, она была ведунья, но силой Слова не обладала. Она родилась не в нашем королевстве – этого ты не знал. Поэтому многое, что не дано местным, было дано ей. Ты весь в нее – такой же любознательный и смышленый. Но, если бы о ее способностях узнали – убили бы в тот же миг. Мы смогли сберечь тайну. Ведуньей она была не очень сильной, но хорошо могла чувствовать все, что грозило ей самой или близким ей людям. Тебе, например, или мне… То, что ей предстоит уйти, она почувствовала давно, но мне ничего не говорила почти до самого последнего момента. А ты тогда был еще слишком мал. За день до смерти она ушла куда-то надолго, а когда вернулась, то протянула мне эту тряпицу, смоченную ее кровью, и сказала, чтобы я всегда держал ее при себе. Это часть ее любви к нам, часть ее души. Франсиска отдала много сил, создавая для тебя этот оберег, своих последних сил. Он поможет тебе в двух случаях: когда будет грозить крайняя опасность и когда тебе предстоит что-то значимое, когда ты должен будешь сделать выбор. Тогда медальон, в котором хранится тряпица, нагреется. Таким образом твоя мать предупредит тебя, задумайся в тот момент, крепко задумайся!.. Сегодня медальон раскалился так, что обжег меня. Значит, день настал. Что-то должно свершиться! Что-то такое, что изменит твою жизнь навсегда. Будь готов к переменам, сын. Не страшись их, принимай жизнь во всех проявлениях, но всегда старайся сделать лучше мир вокруг себя. Никогда не уклоняйся от драки, но и не ищи смерти. Будь верным слову и друзьям, но не прощай врага. Ты, по праву рождения, не благородных кровей, но это не значит, что твоя душа неблагородна. Ты станешь таким, каким захочешь себя увидеть. Ты сможешь, сын. Таковы мои напутствия для тебя!