Операция Хаос - Ёжи Старлайт Страница 6

— Снова желтый... Их у нас уже целая куча! Почему у всех этих работяг камни желтого цвета?

Девушка почувствовала, как рука ректора сжала ее талию. Мужчина на столе лежал не шевелясь, глядя в потолок.

— Он умер? — испуганно прошептала Катрин.

— Ну, что вы. — поспешил успокоить ее Бартолд Нойманн. — Он просто в прострации. Скоро это пройдет.

— И что с ним будет? — продолжала допытываться девушка.

— Он получит обещанные ему деньги и пойдет домой.

— Все так просто?

— Почти, — на губах мужчины появилась улыбка. — Ты должна нам сказать, что за черта характера была у этого человека.

Катрин растерянно моргнула. Она была настолько ошеломлена увиденным, что даже не подумала посмотреть, какой основной чертой характера обладал доброволец. Лишь после слов, сказанных ректором, девушка поняла, что стала свидетелем эксперимента по извлечению из человека основной черты его характера. Катрин взглянула поверх очков на добровольца, чтобы убедиться в том, что ее догадка оказалась верной. Так и есть! В нем больше не было доминирующей черты характера!

Ректор снисходительно улыбнулся:

— Я не учел, что вы были взволнованы увиденным. Вензеслос, надо все повторить. Мы ничего не объяснили этой милой девушке и она, конечно, же растерялась. У нас еще есть добровольцы?

Катрин краем глаза заметила, как мужчина на столе задергался. Его тут же развязали и помогли встать. Один из работников министерства вручил ему мешочек с деньгами и, придерживая за руку, повел к дверям. У девушки вырвалось:

— Он ведь расскажет...

Послышался дружный смех:

— Он ничего не вспомнит.

— А что будет потом, когда этот человек придет в себя?

— Он будет жить так же, как жил раньше, — любезно ответил министр.

— Но ведь его лишили основной черты характера! Он уже не станет таким, как прежде! — в глазах Катрин появились слезы.

Улыбка исчезла с лица Бартолда Нойманна. Теперь он был абсолютно серьезен.

— Да, он не будет таким, как раньше. Но кто сказал, что от этого ему станет хуже? В каждом человеке множество черт. Мы лишили его основной. Но ведь есть и другие. Со временем они окрепнут и этот малый заживет так, как жил раньше.

Пока они беседовали, в комнате появился еще один мужчина в сером мундире. Подбежав к министру, он что-то сказал тому на ухо. Выслушав его, Вензеслос взглянул на Нойманна. Тот нахмурился:

— Мы должны сделать это сегодня.

Министр растерянно пожал плечами.

— Барышня Леманн, — в голосе ректора звучала хорошо знакомая Катрин решимость.

— Прошу вас следовать за мной.

Они вышли в общий зал. Не обращая внимания на стоящего рядом министра, Нойманн скомандовал:

— Прошу всех встать и выстроиться в одну шеренгу.

Работники министерства поспешили выполнить приказ, как будто не Вензеслос Хофманн, а ректор академии Шварцхольм был их руководителем.

— Взгляните на них, Катрин, и скажите, если заметите у стоящих перед вами людей необычную, на ваш взгляд, черту характера.

Катрин секунду помедлила и сняла очки. Для себя она решила, что выберет самую неприятную черту. Наверняка обладателю не жаль будет ее лишиться. Спустя минуту ее палец указал на стоящего справа мужчину:

— Жадность.

Ректор усмехнулся, словно догадался о причине ее выбора.

— Пусть будет так. Отведите этого человека в лабораторию!

Они вернулись туда, когда выбранный Катрин человек уже лежал на столе. Луч света ударил подопытному в лоб. Через секунду там появился камень. Бартолд Нойманн взял его, и, держа двумя пальцами, поднес к глазам.

— Так вот какого цвета жадность... Вензеслос, это морион, или черный хрусталь.

Катрин бросила быстрый взгляд на камень и задумчиво произнесла:

— А зачем нужна арка, господин Хофманн?

Занятые рассматриванием камня мужчины дружно обернулись. На вопрос девушки, как обычно, ответил Нойманн:

— Благодаря находящемуся здесь оборудованию, мы можем извлекать из людей черты характера, трансформировав их в камни. Пришло время сделать следующий шаг: научиться их возвращать. Именно для этого и нужна эта арка. Взгляните на ее свод. Там находятся камни, в которые при извлечении трансформировались черты характера. Нам нужно знать, каким именно чертам они соответствуют, — ректор бросил взгляд на морион, которые все еще держал в руке. — Для этого вы и нужны нам, барышня Леманн. Вы поможете нам в этом разобраться.

Катрин кивнула, разглядывая арку. Ректор и министр продолжали общаться, на время забыв о ее существовании. Девушка не прислушивалась к их разговору, погруженная в собственные мысли. Наконец, внимание мужчин вновь обратилось к ней. К тому времени Катрин уже с трудом стояла на ногах от усталости. Ей нестерпимо хотелось сесть. Учебники, которые она по-прежнему держала в руках, сильно потяжелели.

Бартолд Нойманн окинул девушку внимательным взглядом и поспешил проститься с Вензеслосом. Они вышли из лаборатории, прошли по мягким коврам и оказались на улице. Там их уже ждала карета, возле которой стоял Астор Нойманн, готовый сопроводить её в академию. Но Катрин отказалась садиться в экипаж, заявив, что ей нужно пройтись и подумать над тем, что она увидела. Ни ректор, ни его племянник не стали возражать.

***

Девушка шла по улице, размышляя над тем, что увидела. Она сомневалась в законности проводимого в министерстве эксперимента. Имеют ли право одни люди лишать других главных черт характера и чем это может обернуться? Не только для добровольцев, ради денег готовых на все, но и для самих экспериментаторов. Призрачная возможность в перспективе возвращать извлеченные черты характера не успокоила ее, а породила лишь новые вопросы. Лишенные черт люди, как пустые сосуды, вместят в себя что угодно. А вот к чему в конечном итоге это может привести, было неясно. Ведь те или иные черты можно будет возвращать не тем, у кого они были извлечены. Эта мысль заставила ее вспомнить о Вензеслосе Хофманне. Интересно, министр добровольно пожертвовал собой или у него был какой-то личный интерес? И какую роль во всем этом играет Бартолд Нойманн?

Так размышляя, Катрин шла до тех пор, пока не оказалась на центральной площади Зэодора возле своего любимого кафе. Она вошла и села за столик возле окна. Погода портилась. По небу двигались темные от влаги тучи. Через несколько минут по стеклу забарабанил дождь. Катрин мешала ложечкой горячий шоколад и смотрела, как по стеклу стекают капли. Постепенно мысли о проводимых в министерстве экспериментах отошли на второй план.

Поднося к губам чашечку, она думала уже о другом: «Интересно, откуда Бартолд Нойманн знает, что я люблю шоколад?»