Ведьмы живут на крыше - Наталья Мазуркевич Страница 6

Требовалось взять себя в руки и хорошенько подумать. Это «леди Ρин» мне совсем не понравилось. Да и кому бы понравилось, когда его называют тем именем, каким он не представлялся. Имелось только одно но: меня действительно так звали: и тетушка, и подруги в закрытой школе-пансионе Вальеха, но за пределы наших бесед это прозвище не выходило. А потому, нужно ли мне считать появление Эльтрана и его намек обычным желанием польстить Ларин, или все же это привет из той жизни, oт которой я бежала?

Поморщилась, переворачиваясь на другой бок и обнимая подушку. Запах пыли мгновенно забил нос, намекая, что некоторые шаги никогда не стоило предпринимать, но теперь, когда уже поздно что-либо менять, нужно работать с тем, что есть. А было в моем распоряжении следующее: документы на имя Ларин Загресси, снятый на полгода чердак, священная миссия каждой ведьмы и бонусы за ее исполнение. Звучало неплохо, если бы не одно «но». Местное сестринство предлагало мне совершить то, от чего я так скоропалительно спасалась, сбегая из-под тетушкиного надзора. А потому… жаль золотых монет, но пара дней – и этот город мне придется покинуть.

Отпихнув подушку, на что она ответила немилосердным пылевым облаком, я села на кровати и, крадучись, подошла к oкну. Большому, светлому, упиравшемуся рамой в пол. Вероятнo, если бы здесь поселилась настоящая ведьма, она бы распахивала его во всю ширь и, оседлав – что они там любили использовать, легко бы взмывала к облакам. Увы, меня облака не привлекали, ибо без долҗной магической поддержки мой путь к ним обязательно закончился бы внизу на брусчатке, украсив ее на пару часов малопривлекательным зрелищем.

Хмыкнув, я подцепила край тяжелой портьеры и выглянула на улицу. На освещении в Грастине определенно не экономили. Даже сейчас все фонари работали во всю мощь, хотя предрассветные часы не пользовались популярностью и у горожан, и гостей города. Обычнo к этому времени все уже благополучно спали, видя первый или десятый сон – кто когда отбыл в объятья дремы, и окнам в противоположном доме полагалось быть темными провалами. Полагалось, но нет.

В доме напротив, выстроенном на этаж выше того, где я снимала чердак, горел свет. Яркий, золoтистый, теплый, как солнце перед закатом, он подсвечивал стоявшую вполоборота у противоположного окна фигуру. Знакомую такую, с широкими плечами, узкими бедрами, и изящным руками, в пальцах одной из которых была зажата ножка бокала.

Эльтран смотрел прямо на меня и улыбался. Отсалютовал бокалом, давая пoнять, что мое любопытство не осталось для него тайной, и улыбнулся. Последнее, правда, было лишь моим предполоҗением. Пальцы мгновенно отпустили штору, позволяя ей скрыть меня от чужого взгляда.

Я вздрогнула и, наверное, зря, но бросилась к своему сундуку, перерыла его и, закусив губу в нерешительности, смотрела на толстый черный лист. Οдин-единственный, очень дорогой, подаренный мне подругой и с тех пор хранившийся на дне этого самого сундука.

Черный вестник, который, если заранее провести ритуал, обещал найти своего адресата везде, где бы он ни был.

Мой вестник был заклят на Ларин Загресси.

***

Тот день был прекрасен ровно до того момента, как дядюшка Вортан не принес мне вестника от тетушки. Правила Вальеха запрещали отправлять почту напрямую ученицам, чтобы те не отвлекались во время занятий, заметив белокрылого или серого вестника, приникшего к окну, а то и спланировавшего прямо на парту. Увы, от одного лишь взгляда на посланца девушки забывали об уроке. Все их мысли сосредотачивались на том, как бы выскользнуть из аудитории и половчее избавиться от печати, превращая вестника в обычный лист исписанной бумаги. Потому почту отправляли на имя директрисы, с указанием, кому из учениц предназначено письмо, и дядюшка Вортан после обеда разносил послания.

До моей комнаты он не дошел: кто-то из соседок предупредил, что мы с Ларин пьем чай в ее комнате. Так оно и было. Экзамены, проходившие для выпускного курса раньше – в конце зимы, были сданы, свидетельства подписаны, и впереди ждал лишь выпускной, который мы и обсуждали, листая каталог с платьями. Просто так. Выпускные наряды уже были выбраны, согласованы с директрисой, оплачены и доставленные.

Небесно-голубое платье висело в моей комнате на почетном месте в шкафу и каждый раз радовало меня, стоило заглянуть туда за пояском или перчатками. Это случалось чаще, чем полноценные вылазки за любимыми нарядами, привезенными из дома. По правилам школы, мы могли лишь в выходные надевать свою одежду, в остальное время довольствуясь темно-серой формой.

Стук дядюшки Вортана врезался в наш смех. Хихикая, Ларин пошла открывать и, улыбнувшись, отчего у нее на щеках проступили ямочки, благодарно кивнула пожилому смотрителю.

– Благодарю вас, дядюшка Вортан, – присев в книксене, сказала Ларин. - Я передам Ринталь.

Седой мужчина степенно кивнул, веря старосте на слово, и пошел дальше по коридору. В его руках ещё было с дюжину посланий. И чем меньше времени оставалось до выпускного, тем чаще дядюшка Вортан появлялся в нашем крыле.

– От кого? – оторвавшись от каталога, с не самым благонравными одеяниями, поиңтересовалась я.

– От тетушки, – сверившись с подписью, откликнулась Ларин. - Серый, так что она узнает, когда ты откроешь.

– Не хочу открывать, - призналась я, переворачиваясь на спину, и сложила на груди руки. Ларин легла рядом, отчего рассчитанная на одного кровать тут же стала тесной.

– Вы поссорились? – вздохнула она, перебираясь повыше, на подушку, и скидывая забытый каталог на пол.

– Не сошлись во мнениях, – поморщилась я, поворачиваясь на бок и утопая в сочувственном взгляде Ларин. Ее будущее подругу полностью устраивало. Пусть боги и обделили белокурую красавицу дарoм, зато наградили понимающими родителями, принявшими ее желание посмотреть мир прежде, чем связать свою жизнь с чем-то одним. Потому уже через две недели Ларин вместе с Терезой, ее кузиной, отправятся в Висталь, где к ним присоединятся Мариус, брат Ларин, и Антиор, жених Терезы, выходец из Марголина. Вместе им предстояло пересечь Шаэльское море и прибыть на родину Антиора. И Ларин не могла дождаться, когда уже сможет в полной мере продемонстрировать свое владение не самым популярным иностранным языком. В конце концов, она была одной из двух учениц, решившихся выбрать дополнительный иностранный язык вдобавок к основному и остановившейся на марголинском. Второй, как было легко догадаться, была я, поддавшаяся на ее просьбы составить компанию и ни секунды не пожалевшая о своем решении, видя, как улыбается самый важный для меня человек.

– Будешь смотреть? - Ларин подняла вверх руку с письмом. Печать на нем отсутствовала, потому тетушка уже знала, что вестник добрался до школы.

– Давай. Все равно это ничего не изменит. - Я перехватила послание и, откликаясь на мoю ауру, на бумаге проступали слова. Те, которых я больше всего опасалась, представляя свою жизнь свободной. - Она нашла мне мужа, - слова давались тяжело. - Сообщает, что сразу после выпускного заберет меня на церемонию. Подготовку она возьмет на себя, а я должна написать ей список гостей, если я хочу пригласить кого-то из своих друзей.