Зимнее обострение - Сергей Платов Страница 6

Ответом ему послужили восторженные крики тысяч преданных болельщиков и благодарный взгляд победителя. Несмотря на то что шум стоял невероятный, Изя также решил внести свой посильный вклад в исправление последствий странного поведения воеводы:

— Пир во славу победителей завтра!

Как и следовало ожидать, слова черта были услышаны и оценены по достоинству. Во всяком случае, второе «ура!» было ничуть не тише первого. Народ во все века любил погулять и повеселиться, особенно за казенный счет.

— Что ты себе позволяешь? — сурово поинтересовался Севастьян, когда бушующая народная масса осталась далеко позади. — Насколько я знаю, никакого пира не планировалось.

— Так это такой хитрый ход, — не моргнув глазом, отозвался черт, — чтобы все окончательно поверили, что ничего не случилось, так сказать, отвлекающий маневр.

Севастьян открыл было рот, чтобы высказать свое личное мнение по поводу стратегического гения Изи, но столкнулся с выразительным взглядом Соловейки, осекся и передумал. Матом ругаться в присутствии женщины (хоть и младшего богатыря) как-то неприлично, а другими словами выразить свое отношение к выходке черта было просто невозможно.

— Может, все-таки стоит рассказать, что нас ждет у Берендея, — осторожно поинтересовалась Любава, когда легкая тройка въехала в главные ворота и понеслась по улицам пустынного Киева по направлению к княжеским палатам.

В ответ Севастьян только лишь махнул рукой и отвернулся. Мол, когда приедете, сами все услышите из первых уст. Некоторое время друзья ехали молча, пытаясь каждый сам по себе угадать, что же произошло во дворце. Несмотря на то что для анализа ситуации было слишком мало информации, один общий вывод уже можно было сделать. Именно его озвучил черт, обращаясь к Солнцевскому:

— Помнится, кто-то говорил, что стало скучновато жить на белом свете? Таки я уверен, что с этой напастью ты можешь распрощаться надолго…

Рогатый хотел было добавить еще что-то, но в этот момент тройка проезжала мимо неестественно пустого базара (так как все покупатели на какое-то время переквалифицировались в болельщиков). Сам этот факт ровным счетом для черта ничего не значил, но вот зрелище двух десятков горожан самого сомнительного вида, столпившихся вокруг двух масштабных личностей в восточных одеждах, вещающих что-то толпе с перевернутых бочек, не оставило его равнодушным.

— Стоять! — что есть мочи завопил Изя, и в то же мгновение княжеский возница резко натянул вожжи. Лошади, возмущенные таким к себе отношением, предприняли попытку остановиться, сопроводив ее энергичным ржанием. Сани пошли юзом и только благодаря какому-то чуду не перевернулись. Еще никто толком не успел понять, что же, собственно, произошло, как черт ловко спрыгнул на снег и сломя голову понесся к толпившемуся народу.

— Вот обнаглели, уже средь бела дня…

Кто, почему и в чем «обнаглел средь бела дня» — никто так и не понял. Времени же разобраться, что к чему, просто не оказалось, так как события стали развиваться с поразительной скоростью. Кто сказал, что один в поле не воин? Еще как воин! Особенно если это не поле, а городской базар, и один — не просто отвлеченная единица, а черт Изя. Ну и что, что морок он использовал совершенно негероический? Смотреть, как лупит собравшихся почем зря румяный мальчиш-плохиш, было от этого еще забавнее.

Изя, уступающий противнику в росте, весе и, главное, в количестве, сумел-таки добраться до иноземцев и принялся с толком, с чувством, с расстановкой объяснять им, что за пределами «Иноземной слободы» никто не может гарантировать им неприкосновенность. Мол, времена сложные, должного финансирования правоохранительные органы не получают, да еще понаехало, блин, всяких! В результате этих весьма наглядных разъяснений один из слушателей был отправлен в глубокий нокаут и прилег переварить услышанное где-то под рыбным прилавком.

Далее черт перенес весь свой природный дар убеждения на второго. Тот оказался не таким понятливым, как его коллега, и выдвинул несколько контраргументов. В качестве одного из них оказался длинный ятаган. Учитывая, что в дискуссию Изя ввязался с голыми руками, она могла закончиться совсем не в его пользу. Ко всему прочему, остальные участники уже опомнились от первоначального оцепенения и, судя по всему, собрались предложить рогатому свое видение ситуации. Некоторые особо ретивые даже достали из-за голенищ широкие ножи.

Если до какого-то момента Солнцевский оставался исключительно в роли пассивного наблюдателя, то теперь настало время подключиться к общему бурному общению. Это потом можно разобраться, какая именно жидкость ударила в Изину голову, сейчас нужно банально прикрыть ему спину. Соловейка, не меньше Илюхи озадаченная, мягко говоря, странным поведением коллеги, также не захотела оставаться в стороне. Однако, в отличие от него, она не собиралась махать кулаками. Да и зачем собственно, когда у младшего богатыря есть такое удивительное оружие, как свист.

В принципе при таком раскладе у участников импровизированного митинга не было никаких шансов. «Дружина специального назначения», конечно, была далека по своей сути от закаленного в активной уличной жизни столичного ОМОНА, но по эффективности ничуть ему не уступала. Только ни посвистеть от души, ни помахаться вволю ребятам не удалось. «Воздушная составляющая» оршады(команды?) в лице Моти, искренне обиженная на то, что его не позвали присоединиться к общему веселью, с троекратным воинственным рыком спустилась с небес прямо на головы нарушителей спокойствия. С высоты полета Змейчик не мог разглядеть среди них Изю, а при заходе на посадку изменить заданную траекторию было просто невозможно. Именно поэтому в результате приземления немного пострадал первоисточник всей этой заварухи. Ну как пострадал, всего лишь улетел за мясной ряд вместе со своим оппонентом, и всего-то делов. Кстати, первым ему на помощь бросился все тот же Мотя, и не его вина, что ему пришлось грудью расчищать себе дорогу сквозь разгромленную мясную лавку. А черт был абсолютно неправ, когда, извлеченный решительным Змеем из-под обломков, тут же отвесил ему звонкую затрещину (на этот раз не повезло голове левой). И уж совершенно лишними были те, мягко говоря, неприличные слова, с помощью которых Изя высказался о его поведении. Хотя, заметьте, ни спорить, ни возражать Гореныш не стал. Примерный и воспитанный Змей всегда придерживался старинной поговорки: «Когда я ем, то глух и нем», — и просто не мог отвлечься от пожирания всего того, что так удачно свалилось на пол с прилавка. Ну в самом деле, не пропадать же добру!

Наконец с помощью авторитета Севастьяна и решительных действий Солнцевского по усмирению ненасытного Гореныша порядок был восстановлен. Как ни странно, никто из митингующих не высказал никаких претензий. Напротив, они постарались как можно быстрее исчезнуть с места происшествия. Правда, при этом на Изю бросались такие красноречивые взгляды, что старый черт с трудом удержался от соблазна натравить на них Мотю.

С помощью нескольких монет из кармана воеводы (сам Изя категорически отказался платить, а у Солнцевского и Соловейки денег с собой не оказалось) были исчерпаны последние проблемы. Конечно, если бы всю компанию не ждал во дворце князь, не устроилось бы так быстро. Севастьян был нрава сурового и не терпел такого вопиющего нарушения дисциплины со стороны подчиненных. Но, судя по всему, ситуация была исключительная, и старый вояка лишь шепнул что-то расшалившемуся черту на ухо. Тот вздрогнул, задумчиво присвистнул, вздохнул и кивнул в знак согласия. С виду средний богатырь был полон раскаяния и сожаления о происшедшем, но у Солнцевского и Соловейки его понурый облик был способен вызвать разве только улыбку, а вот на старого вояку черт явно произвел впечатление.