Оскал Анубиса - Андрей Чернецов Страница 59

Да, все как всегда.

Вот только…

Государь к своему глубочайшему удивлению и разочарованию отметил, что роль Исиды в этом году исполняла не Бентрешит…

* * *

Три года назад Менмаатра, в очередной раз приехавший в Абидос на праздник воскресения Осириса, был поражен в самое сердце красотой юной девушки, представшей перед ним в облике Исиды.

О Маат! Сети уже прожил достаточно много лет. И повидал на своем веку немало красавиц. Сколько их было: большеглазых хабиру, нервных и трепетных, как лань; грудастых нубиек, чьи горячие ненасытные ласки способны свести с ума любого, даже самого трезвомыс-лящего и хладнокровного мужчину; поэтичных ливиек, услаждавших сердце волнующими песнопениями.

Было, было. Военные походы, кусок мяса, приконченный над костром, кубок хмельного пива, а на закуску объятия очередной красавицы.

Впрочем, он и сейчас обладает целым цветником. Такого гарема, как у владыки Обеих Земель, не имеет ни один из правителей великих и славных царств. Его Великая Царская Невеста Туйа, с которой Менмаатра прожил уже много лет в мире и согласии, непрестанно заботится о пополнении “коллекции” живых цветов фараона. Не проходит и месяца, чтобы какой-нибудь мелкий соседний князь не присылал в жены Сети свою дочь-красавицу. Ну, в жены там или нет, это уж как Великому Дому будет угодно. Сойдет и в наложницы. И так великая честь.

Их было так много, что для всех просто не хватало места в огромном дворце царицы. Иногда, когда количество живых цветов превышало определенную Туйей норму, повелительница испрашивала у государя разрешение на то, чтобы осчастливить кого-либо из принцев или вельмож невестой. И, получив “добро”, отправляла десяток-другой девушек на хлеба к высшим сановникам царства. В последние годы Менмаатра несколько охладел к гаремным утехам. То ли возраст сказывался (все-таки

уже около пятидесяти), то ли еще что. Однако большее время он проводил если не в военных походах, то в хлопотах по возведению многочисленных дворцов и хра-:мов. Абидос, храмы Амона в Ипет-сут и Ипут, великая царская гробница вдолине, государев “храм миллионов лет” — “Славный Сети на Западе Уасет” в городке Хефт-хер-небес. Всего и не перечислить. И за всем нужен хозяйский глаз.

“Его величество был в Южном Городе, — фиксировал повседневные хлопоты государя его придворный писец, — сотворяя благо для отца своего Амона-Ра. Проснувшись же, помышлял о прекрасном для всех богов Та-Мери. Вот, на следующее утро, его величество вызвал царского посланника и собрал 1000 людей и войска и снарядил корабли с экипажем для того, чтобы сотворить памятники из прекрасного прочного песчаника для своего отца Амона-Ра, а также для Осириса и его сонма богов… Вот его величество увеличил то, что было выделено для военных из числа умащений, мяса, рыбы, овощей без счета. Каждый из них получал 4 меры хлеба каждый каждый день, а также овощей и порции жареного мяса и 2 меры зерна ежемесячно… Они работали для его величества с любящим сердцем — его желания были по душе людям, которые были с царским посланником. У него же был хлеб прекрасный, мясо, вино, масла, мед, фиги, виноград, рыба и овощи день каждый, а сверх того большой букет цветов его величества, выданный ему из храма бога Себека, господина Сильсилэ, собираемый ежедневно; сверх того 6 мешков зерна из закромов для носителей штандартов его армии”.

Спрашивается, когда же тут за девчонками волочиться?

Но Бентрешит поразила царя в самое сердце. Высокая, стройная, с гордым, даже немного дерзким взглядом прекрасных карих глаз. Ее черные волосы были чернее мрака ночи и волной ниспадали на смуглые плечи, прикрывая восхитительные полные груди. Уста, сладкие, словно виноград и финики, прикрывали два ряда белоснежных зубов, выровненных лучше, чем зерна.

Улучив удобный момент, Сети, лично пожелавший участвовать во втором дне представлений и надевший личину Анубиса (это чтобы быть поближе к Исиде, своей “приемной матери”), договорился с девушкой о свидании. Смущенно окинув взором могучую, высотой почти в четыре локтя фигуру повелителя, на целых полторы головы возвышавшуюся над толпой, нежная Исида легонько кивнула в знак согласия.

— Прекрасный юноша, — звучал мелодичный голосок жрицы, — приди в дом свой. Давно, давно не видели мы тебя. О прекрасный, играющий на систре, приди в дом свой, оплаканный нами, когда ты был вдали от нас.

Она обращалась к мертвому Осирису, но фараону казалось, что слова эти предназначены ему. Столько в них было властного призыва, мольбы о ласке, нежности.

Поздним вечером царь и жрица встретились в храмовом саду.

Бентрешит, так звали девушку, родилась в бедной семье и была отправлена в северный абидосский храм (строительство храма Менмаатра тогда только начиналось). Ей дали воспитание, приличествующее “хенере-тет” — жрице. Два года назад, когда девушке исполнилось двенадцать лет, ее призвал к себе верховный жрец Иунмутеф и спросил: хочет ли она отправиться в мир и выйти замуж или желает остаться в храме. Не знакомая с большим миром, который пугал молодую послушницу, Бентрешит выбрала второе. Она была посвящена в жрицы Исиды и дала обет девственности.

Государь тогда глубоко задумался. Стоит ли посягать на то, что по праву принадлежит богу? Он, конечно, тоже живое божество, сын Амона-Ра и все такое. Однако вступать в соперничество с богами небесными небезопасно даже для фараона. Память об ужасной участи безбожного фараона Аменхотепа, назвавшегося Эхнатоном, и его наследников еще была свежа в Та-Мери. Сети не хотел, чтобы после смерти его телу было отказано в официальном погребении и имя Менмаатра стерли со всего того, где оно было начертано. Тогда его душе Ка никогда более не удастся воплотиться.

И еще жрецы. Они ревниво оберегают традиции, освященные веками. Как они воспримут проступок того, кто сам должен быть хранителем и воплощением Закона? Но страсть затуманила рассудок. Он был сам не свой и просто не соображал, что делает, когда нарушил девство Бентрешит. Правда, девушка по своей воле пошла на этот шаг. Она призналась царю, что по уши влюбилась в него еще несколько лет назад, во время очередного визита Сети в Абидос. Возможно, ее решение посвятить себя служению богам было как 'раз и вызвано сознанием безнадежности мечтаний быть рядом с любимым мужчиной.

— Грех на мне! — сказала она царю. — Ты ни в чем не виноват перед богами! И разрыдалась.

Девушка плакала у него на плече, а Гор, Обе Владычицы, Золотой Гор, Владыка Обеих Земель, Сын Амона-Ра Сети Мернептах Менмаатра чувствовал неимоверную легкость в душе. Такого ему не доводилось испытывать уже давно. С тех самых пор, когда он впервые прижал к груди жалкий орущий комочек, который был его первенцем, ныне наследником престола Рамсесом. Владыка вновь стал ответственным за чью-то конкретную жизнь и счастье, а не просто повелителем судеб целого народа. Народ— это как-то слишком много, неопределенно и размыто. А вот это теплое, нежное, мягкое, уютно уткнувшееся носом ему в подмышку…

Их безмятежное счастье длилось целый год. До той самой поры, когда Анубис или какой там еще завистли