Череп со стрелой - Дмитрий Емец Страница 59

– Стоп! – сказала Рина, имевшая цепкую память. – А разве ты за что-то отвечаешь? Ты же сказала, что сложила ответственность!

– А она опять ее взяла! – наябедничала Лара. Она тоже не теряла время даром. Чтобы поддержать в шнырах боевой дух, Лара наклеила накладные ногти и покрасила их в цвета флага первошныров. Правда, теперь она ничего не могла делать, зато это было очень патриотично.

Даня не возвращался, связи с ним не было. Где он, никто не знал, а звонить ему домой не рисковали. Боялись, что он попал к ведьмарям, но опять же чтобы утверждать это, нужны были факты.

Сашка по-прежнему представления не имел, как ему вернуть втянутые черепом закладки. А расстаться с ними было давно пора. С Сашкой начинали происходить непонятные вещи. За завтраком он вдруг понял, что у него две правые и две левые руки. Сашка растерялся, вместо ложки вцепился в тарелку и опрокинул ее себе на колени. В следующий раз Сашка стал двоиться в пегасне, когда, пытаясь сесть в седло, обнаружил, что оно уже кем-то занято. Все это длилось какое-то мгновение. Он увидел только очертания фигуры, после чего и сам уже оказался в седле.

Как-то вечером Сашку и еще двух дежурных отправили разгребать мокрый снег вокруг котельной и перетаскивать уголь, если что-то найдется под снегом, в одно место. Ситуация складывалась непростая. Топить нечем, да еще котел забарахлил. Изредка дверь котельной распахивалась. Оттуда вместе с дымом вываливался покрытый копотью Кузепыч и просил почесать ему то спину, то шею. Сам он этого сделать не мог, поскольку руки его по локоть были в смазке. Кузепычу чесали спину, он, вставая на колени, окунал голову в подтаявший снег и вновь отправлялся доламывать котел.

Вместе с Сашкой трудились Вовчик и Гоша. После получаса вялой работы Гоша заявил, что он наступил на гвоздь, и отправился сдаваться в медпункт. Сашка с Вовчиком остались вдвоем. Вовчик еще минут десять покидал снег, после чего воткнул лопату в сугроб и тоже засобирался.

– А ты куда?

– А я ему не верю. Он даже не хромал. Пойду выясню, дошел он до медпункта или нет! – сказал Вовчик и умчался.

Сашка некоторое время подождал, но никто не вернулся. Видимо, Гоша умер от столбняка, а Вовчик его оплакивал. Поняв, что предстоит работать одному, Сашка хотел выдернуть из сугроба лопату Вовчика, которая была удобнее его собственной. Но тут дверь в котельную распахнулась, и высунулся Кузепыч.

– А ключ ты мне не тот принес! – заявил он.

– Какой ключ? – растерялся Сашка.

– Я ж говорил: те, что в изоленте, они, якорный пень, все разболтанные! Да не, не надо ничего! Я справился! – Кузепыч неуклюже повернулся, как пробирающийся между камней краб.

Сашка предложил почесать ему спину.

– Забыл? Ты мне только что почесал! – удивился Кузепыч и опять скрылся в дыму.

Сашка, ошеломленно глядящий ему вслед, услышал звук скребущей по асфальту лопаты. Он заглянул за угол и увидел фигуру в шныровской куртке.

– Вовчик? – окликнул Сашка, хотя уже видел, что это не Вовчик.

Человек обернулся. Сашка узнал того, кто до дикости раздражал его на любом любительском видео, чей голос был ему омерзителен, когда он слышал его в записи, и лицо которого, тщательно отыскиваемое на всех фотографиях, всегда получалось исключительно плохо. В общем, самого противного и одновременно самого любимого человека на земле. То есть самого себя.

Сашка вспомнил двойную ягоду, которую череп вытянул из камня.

– Привет! – сказал человек.

– Привет! – ошеломленно отозвался Сашка. Он отметил, что двойник ведет себя более естественно и менее напряженно.

Не желая признавать этого, Сашка решительно – а слишком большая решительность – это косвенный признак нерешительности – протянул ему руку. Двойник протянул ему свою. В момент соприкосновения Сашкину руку ужалило во внутреннюю часть локтя, как это было однажды в детстве, когда он схватился за оголенный провод телевизора. Сашка рванулся и, не устояв, упал в сугроб. Когда он вскочил, двойника перед ним не было. Лопата Вовчика валялась на снегу.

«Он исчез? Или я исчез?» – подумал Сашка, не решаясь ее поднять.

Но одно Сашка успел почувствовать несомненно: прикоснувшаяся к нему рука не была рукой призрака. Материальная, настоящая, живая рука. Сашка назвал своего двойника Сашка-1, он же Сашка-Уно, он же просто Уно. В конце концов прижилось именно это последнее имя.

Уно появился и на следующий день. Утром он в пегасне помогал Меркурию лечить Бинту разбитое копыто. Вечером дал фофан Макару, который закрыл Кирюшу в туалете для девочек. Сашка этого не видел, но ему сказали, что он это сделал, и он догадался, что это был Уно.

Про Уно Сашка не рассказывал никому. Даже Рине. Рина сообщила ему сама, из чего Сашка заключил, что ее встреча с Уно уже состоялась.

– Ты был очень мил сегодня днем. Обручальное кольцо из моркови – это супер. Правда, я его случайно съела! – Рина потерлась щекой о его куртку.

– Из моркови? – с недоумением переспросил Сашка.

– Ну да. Сделаешь мне еще?

Сашка пообещал. Обнимая Рину, чтобы она не видела его лица, он вспоминал, что идея про обручальное кольцо из моркови приходила ему и самому, но он почему-то не довел ее до конца. А Уно довел. Все-таки одна синяя ягода опережала в пульсации другую, и, похоже, эта была ягода Уно.

* * *

Продолжающаяся осада делала жизнь ШНыра все сложнее. Речь о выживании пока не шла, о голоде тоже, хотя Макс и мечтал, как он съест Бинта, и каждый день на ушко сообщал об этом самому Бинту. Самым скверным было то, что без новых закладок их мир обеднялся, накапливая усталость и поломки, псиос же ведьмарям продолжал поступать. В эти дни эльбы были даже, кажется, щедрее обычного. Получить череп и собрать все уникумы воедино – очень большая ставка.

Телепортации были блокированы. Ведьмари поставили где-то рассеиватель, создававший большой разброс. Ночами Сашку мучили кошмары. Сашка понимал, что это закладки, которые он до сих пор не вернул, прорываются к нему сквозь ослабленную сном волю. Череп сдерживал их, но с каждой следующей ночью все слабее. Сашка ощущал гнев уникума. Уникум – простая сущность и решает проблемы просто. Если не можешь владеть мной, умри и отдай меня другому.

Если Сашка был до сих пор жив, то лишь потому, что ножка гриба, несущая бесконечное терпение, тормозила разрушительный эгоизм крошечного пера. Но это не могло продолжаться долго.

Как-то, допоздна задержавшись в пегасне, Сашка ненароком подслушал разговор Кавалерии и Меркурия. Они шли по проходу и негромко беседовали.

– На что. Рассчитывают. Ведьмари. С этой осадой, – сказал Меркурий.

– Как на что? Мешают нам нырять! – ответила Кавалерия.

– Одного этого. Мало.

– Надеются, им вынесут уникум?

– Слишком наивно. Уморить нас голодом. Тоже наивно. Должна быть другая. Причина.