Дампир - Барб и Дж. С. Хенди Страница 59

— Этот пес — особый, — сказала мать, протянув к нему изящные тонкие руки. — Его прапрадед хранил мой народ в стародавние времена неизбывного ужаса. А теперь он будет хранить тебя.

Вот и все, что мать рассказала ему о Мальце и о своей неведомо где находившейся родине. В то время Лисил не обратил внимания на ее слова. Не будь он тогда так счастлив, он, быть может, и пристал бы к матери с расспросами или же позднее припомнил бы этот загадочный рассказ. Увы, тогда Лисил мог думать только о том, что в одном хотя бы стал похож на других мальчишек — у него тоже есть собака!

Когда ему исполнилось семнадцать, отец объявил, что его обучение закончено, а может, на этом настоял Дармут. Мать вручила Лисилу коробку со всеми инструментами, которые могли понадобиться ему при исполнении новых обязанностей.

— Теперь ты — анмаглак, — сказала она. Голос ее был тих и невыразителен — ни следа гордости, простая констатация факта.

Сколько помнил себя Лисил, мать крайне редко говорила на родном языке. Хотя он выучил несколько местных диалектов, эльфийского языка он не знал — только два-три случайно услышанных слова. Мать никогда не учила его этому языку, а когда однажды Лисил попросил ее об этом, она пришла в холодную ярость.

— Тебе никогда не понадобится говорить на этом языке, — отрезала она.

И когда Лисил уходил, торопясь покинуть ее комнату, он успел заметить или же ему просто показалось — мать сидела на скамье, повернувшись к нему спиной, и плечи ее мелко дрожали, словно она не могла сдержать беззвучных рыданий.

Глядя на коробку, которую мать подарила ему на день рождения, Лисил даже не спрашивал себя, что означает анмаглак. Он и так хорошо знал, кем стал. В тот же самый день ему было приказано убить барона, который якобы составил заговор против Дармута. Приказ диктатора передал Лисилу отец.

Той же ночью Лисил перебрался через стены крепости барона Прога, проскользнул мимо дюжины стражников и спустился с башни в окно баронской спальни. Он вонзил стилет в основание черепа спящего — точь-в-точь так, как учил отец, — и, никем не замеченный, покинул крепость. Тело обнаружили только назавтра, около полудня. Да и какой бы слуга осмелился потревожить заспавшегося господина?

Земли Прога были конфискованы. Его жену и дочерей вышвырнули на улицу. Позднее Лисил разузнал, что случилось с семьей барона. Одну из дочерей взял четвертой наложницей верный Дармуту барон. Вдова и две младшие дочери умерли с голоду, потому что никто не осмелился им помочь. Больше Лисил никогда не пытался разузнать о семьях тех, кого он убивал. Он просто забирался в чужие окна, отпирал самые надежные замки, делал свое дело — и никогда не оглядывался назад.

В двадцать четыре года он все еще выглядел как семнадцатилетний юноша. Как-то ночью Дармут вызвал его к себе. Лисил терпеть не мог личных встреч со своим господином, но ему и в голову не приходило отказаться.

— На этот раз мне нужно, чтобы ты занялся сбором сведений, — объявил диктатор, поглаживая густую черную бороду. — Один из моих министров дал мне повод усомниться в его лояльности. В свободное время он обучает молодых писцов. Твой отец утверждает, что ты умеешь говорить и писать на нескольких наших диалектах.

— Да, мой господин, — ответил Лисил, всей душой презирая грубые короткопалые руки и вечно немытое лицо человека, который владел всей его семьей.

— Отлично. Ты станешь его учеником. Будешь жить у него и докладывать мне, чем он занят, о чем говорит, к чему склонен и так далее.

Лисил поклонился и вышел.

Ему было позволено взять с собой Мальца, чему Лисил был несказанно рад, — пес был единственной ниточкой, связывающей его с миром обычных людей. А вот знакомство с министром Джозией почти испугало юношу, прожившего долгие годы в атмосфере заговоров, интриг и тайных смертей. Невысокий седовласый человечек с ярко-синими смеющимися глазами тепло и дружески пожал руку Лисилу. Вместо доспехов или богатых нарядов, подобающих его сану (и тайным замыслам против диктатора), он носил просторные светлые одежды.

— Добро пожаловать, мой мальчик, добро пожаловать! Лорд Дармут уверяет, что ты весьма многообещающий ученик. Пойдем-ка подыщем тебе что-нибудь на ужин и теплую постель.

Лисил замялся. Он никогда прежде не встречал таких, как Джозия. Добродушный министр неверно истолковал его замешательство:

— Не беспокойся. Собаку ты конечно же можешь взять с собой. Красавец у тебя пес, и порода какая-то необычная. Могу побиться об заклад, что я таких никогда не видел. Откуда он у тебя?

Малец вымахал уже почти в половину человеческого роста. Его длинная серебристо-серая шерсть, светло-голубые глаза, изящная узкая морда частенько вызывали восхищение окружающих. Пес подошел прямиком к старому министру и уселся перед ним, неистово виляя хвостом. Он явно напрашивался на ласку. Первый раз Лисил видел, чтобы Малец проявил такое дружелюбие к кому-либо, кроме его самого и матери.

Не зная, что ответить, Лисил лихорадочно соображал, с какой целью старик задал этот вопрос и что за всем этим кроется.

— Мне его подарила мать, — сказал он наконец. Джозия, который почесывал Мальца за ухом, поднял взгляд на Лисила:

— Мать? Хм, я бы скорее подумал, что это подарок отца, а не матери. Впрочем… — Он негромко засмеялся и ласково улыбнулся. — Подарок матери — это даже лучше.

С этими словами старый министр повел Лисила и Мальца в дом, навстречу новой жизни.

В первые же дни Лисилу стало ясно, что Джозия совершенно лоялен к властям. Он не замышлял поднять восстание против диктатора, он просто превратил свое огромное поместье в приют для тех, кого политические интриги и гражданские войны, развязанные Дармутом, лишили крыши над головой. Для беженцев были выстроены казармы и скромные хижины. Каждый день после занятий с Джозией Лисил помогал ему раздавать беднякам провизию и оказывать им разнообразную помощь. В глубине души он считал все это бессмысленным, ибо эти несчастные люди, сколько им ни помогай, все равно останутся нищими. Бедняки — бедны, богачи — богаты. Выживают те, кто умнее и предприимчивее. Так уж устроен мир.

Отношение Лисила к министру Джозии было, впрочем, совершенно другим. Никогда прежде Лисил не испытывал восхищения другими людьми, а потому не мог понять, отчего ему так хочется защитить и спасти этого славного старика. Вначале у него хватило наивности полагать, что он не причинит никакого вреда себе, своим родным и Джозии, если просто ничего не станет докладывать Дармуту. В конце концов, он ревностно исполняет свои обязанности и не его вина, что ему нечего сообщить господину.

— То есть как это — «он не изменник»? — воскликнул чернобородый диктатор, когда Лисил, отправившись «навестить родных», явился к нему с докладом.

Лисил стоял навытяжку в личных покоях Дармута. Он выбился из сил и изнемогал от жажды, но ему не предложили сесть и не подали воды.

— Он не желает тебе зла, господин, не ведет неподобающих разговоров, — смешавшись, ответил он.