Тихое вторжение - Дмитрий Володихин Страница 59

Мой шеф осведомился:

– Как это происходило? И чего мы можем от него ждать?

– Я не всё знаю. Работа велась уже после меня. Но в общих чертах… На протяжении двух-трех лет мальчику или подростку должны были по особой программе постоянно вводить адскую смесь из вытяжек нескольких безобидных артефактов. Не как нам, темным сталкерам, коротко и просто: либо выжил и трансформировался, либо сдох, и до свиданья… Нет, очень долго, в сочетании с излучениями глубокой Зоны и узконаправленным пси-воздействием. Плюс – обязательно! – работа очень хорошего и очень храброго психолога. Когда сверхсталкер еще не «допёкся», он чувствует свою силу, но ограничивать ее проявления не умеет. А потому без раздумий убьет, если его заинтересует вопрос, что интересного можно найти внутри человеческого тела. И разберет это тело, как ребенок разбирает жужжащую игрушку с мигалкой. Чего от него ждать? Он может гулять по любой «зоне», как по детской площадке, она ему родная. Мало того, у него там открываются сверхчеловеческие возможности: он почти неуязвим, исключительно быстр и может предугадывать действия противника. Вы поймите: он издалека чувствует присутствие всего живого, может определить настроение, может – в общих чертах – определить даже намерения любого человека, мутанта, животного, крупного насекомого, приблизившегося метров на сто или двести. Его почти невозможно убить или даже задеть, оцарапать. Но у него есть слабость: вне «зоны» он пребывает в полубессознательном состоянии. Чтобы он хотя бы мог нормально двигаться, ему нужен «поводырь», таскающий на себе целый комплект особых артефактов.

Мы сидим, ошарашенные. Особенно я. Чудом, стало быть, сталкер Тим вышел из этого рейда живым. И еще большим чудом – наемный стрелок Толстый. Поводырь не очень хотел убивать нас. Или просто забздил. Будь на его месте более резкий парень…

– Кто он… как личность? – не отставал от Клеща Яковлев.

– Я не знаю. По идее, его сознание не способно удерживать сколько-нибудь сложные мысли. Точно так же он лишен и слишком сложных чувств. У него нет пола, нет возможности размножаться, он не испытывает чего-либо похожего на любовь или на дружбу.

– Ничего человеческого?

– Мало человеческого. Кое-что – возможно. Любопытство. Желание узнавать новое. Желание быть круче, совершеннее. Желание свободы, боя, соревнования. Но всё это, скажем прямо, на уровне предположений. Кое-какие параметры я помню из проекта. Насколько удалось довести действительный результат до запланированного…

– Он мальчишка, – сказал я.

– Возможно, – спокойно ответил Клещ. – Но очень невоспитанный мальчишка. Для него не существует понятия «нельзя». Зато у него есть очень сильный внешний ограничитель.

– Что? – тут же спросил Яковлев.

– Кто? – в один голос с ним произнес Михайлов.

– Поводырь. Это для нас поводырь – человек, другая личность. А для сверхсталкера он играет роль части него самого, вынесенной наружу. Очень важной части, иерархически более высокой, чем то, что находится в теле самого сверхсталкера. Допустим, «другая часть» говорит: «Мне неудобно то-то». Или: «Хочу то-то». Или: «Для меня опасно то-то». Тогда «первая часть», начинает воспринимать неудобство для поводыря, его желание или какую-то угрозу как нечто неудобное ему самому, желаемое им самим, угрожающее его собственной жизни или здоровью. Реакция будет соответствующая. С нашей точки зрения, сверхсталкер и поводырь находятся в симбиозе: для первого отношения симбиоза вынужденные, обязательные, он чувствует себя без «второй половины» калекой, инвалидом; для второго они весьма ценны, но и весьма обременительны.

– Невозможно… – выдохнул Яковлев.

– Оригинальная идея! – вдохновился Михайлов. – Но как же тогда «отцы»? Как они-то могут управлять сверхсталкером? Не имея возможности приказать, принудить, воспитать чувство долга… Как любить такое «потомство», когда рядом с ним и находиться-то опасно?!

Клещ посмотрел на нас, печально улыбаясь. Возможно, он хотел увидеть в ученых побольше сообразительности. А возможно, он добрался в своем рассказе до тех причин, по которым когда-то решил остановить проект. Почему бы другим людям самостоятельно не прийти к тем же выводам, к каким он пришел много лет назад? Приятно было бы…

– Хоть ты, Тим.

А давай-ка попробую. Не все же высчитывать, где аномалия, а где ее нет, иногда и другие способности включать надо.

– Если им управляет поводырь, то поводырь и закладывает установку: «отцов» трогать не надо. «Отцов» требуется ублажать. Вот только… возникает проблема. Не придет ли поводырю в голову по собственной инициативе сократить или увеличить число «отцов»? А убить его нельзя. Ведь тогда кому-то из отцов придется самому стать поводырем. То есть, по многу часов, а то и дней оставаться на привязи у довольно странного существа.

– В точку!

Яковлев мечтательно промолвил:

– Я не специалист, но подобный феномен нуждается в изучении. Невероятные возможности!

И послышались мне в его словах интонации покойного доцента Тереха.

– Нет, – спокойно ответил ему Клещ.

Академик посмотрел на него удивленно. Ну да, консультанту в таких случаях никто не дает право что-либо решать. А Клещ, как ни крути, сейчас именно консультант.

И он пояснил:

– Вам надо спасти город. Чтобы спасти город, потребуется найти эти ваши листки, пройтись по складам артефактов и всё там выжечь до превращения почвы в стекло. А чтобы найти листки, надо отыскать Фила. Нашли? Предположим, нашли. Дальше как? Выкупить? Денег таких никто не даст, листки-то – миллиардные. Отобрать? Он будет бегать и защищаться. Как он будет ставить оборону? В его распоряжении есть крепкие ребята со стволами, разного рода техника, но самое опасное оружие в его арсенале – именно сверхсталкер. Он сам примется убивать вас. И убьет всех, я полагаю, кто к нему сунется. Мне не хотелось бы твоей смерти, Тим. И твоей, Миха. Я пойду с вами. Без меня вам с ним не справиться. Логично?

Яковлев пожал плечами:

– До сих пор в ваших рассуждениях всё опиралось на логику. Но я до сих пор не понимаю, почему мы не сможем захватить сверхсталкера и подвергнуть его изучению?

– Не «мы», – парировал Клещ, – а я. Вы не сможете, потому что погибнете при первой же попытке. Я не смогу, потому что слаб в коленках против такого… такого. Если мне повезет, я его убью. Если не повезет, он убьет всю группу. Возможно, Тима оставит в живых, но Тим в одиночку со сверхсталкером не боец.

Верьте, парни, мне даже обидно не стало от этих слов Клеща. Сущая правда: в одиночку я для пятнистого – пищевая добавка к постоянному рациону…

А старый мой товарищ между тем продолжал:

– Вот и выходит простая штука – нет у нас варианта с отловом и изучением. Есть вариант с уничтожением. Самый лучший вариант изо всех возможных. Есть еще один, чуть похуже, поскольку он намного дороже обойдется и не даст четко отслеженного мертвого тела.